– И ты?.. – начал он вопросительно и замолчал.

Его можно было понять: тот, кто годами скрывал правду, вдруг вызывает его к себе и выкладывает все как на духу.

– И теперь я хотел бы попрощаться, – сказал Мартин. – Ты на самом деле стал мне другом, и я бы хотел расстаться с тобой честно.

Брэниган моргнул.

– Попрощаться? – Ему показалось, что он ослышался.

Март развел руками.

– А как ты себе это представляешь? Брат короля и брат главы повстанцев? Вита намерена развязать войну с Лионаром, настоящую войну. – Он выделил интонацией слово «настоящую». – Уничтожить твоего брата, несогласных белых и, вероятно, даже занять трон.

– И ты?.. – На этот раз Брэниган прервал речь не намеренно: у него свело горло, и он был вынужден отхлебнуть уже остывшего кофе из своей чашки.

– И я буду с ней, – максимально серьезно подтвердил маг. – Я не могу предать сестру, ты же понимаешь. У нее есть старинная книга, в которой подробно описано, как изготовить щипцы, которыми можно разрезать серьги черных магов. Она уже ищет сильного черного, кровь которого потребуется для их создания. Сильный маг, четыре литра его крови, полдня – и инструмент готов. – Мартин старался говорить как можно спокойнее, чтобы у друга не возникло сомнений по поводу его мотивов. – Поэтому, Рик, извини, времени осталось совсем мало. Сегодня же ночью я соберу вещи и навсегда покину этот дом, чтобы присоединиться к лагерю Виты у Восточных ворот.

– У Восточных ворот, – как-то придушенно повторил Брэниган.

Наживка была перед носом…

Мартин покачал головой.

– Вы не сможете нас обнаружить. Вся территория лагеря накрыта специальным «щитом», вернее сказать – куполом. Он держится на особых рунах, нарисованных по периметру. Пока вы их не найдете и не сотрете, не увидите и не услышите тех, кто за ним прячется. Лучше даже не пытайтесь – не получится. К тому же я точно не знаю, но подозреваю, что Вита уже сама сняла серьги со своих главных помощников. Полагаю, они носят муляжи.

Брэниган напряженно молчал.

Маг сидел, закинув одну ногу на другую. «Давай же, съешь наживку до конца, я уже положил тебе ее в рот, осталось только проглотить»…

– Март, я не знаю, что сказать, – пробормотал Рикхард; провел рукой по лицу, будто пытаясь проснуться и вынырнуть из этого сюрреалистического кошмара.

Мартин снова подался вперед, не сводя с друга серьезного взгляда.

– Дай мне слово, что ничего не скажешь Лионару, пока я не уйду. Я был с тобой честен, и ты окажи мне услугу.

«Давай, Рикхард, подвергни опасности тысячи мирных жителей во имя нашей с тобой дружбы, ты ведь тоже понимаешь, что означают верность и честь»…

– Март…

– Дай мне слово, – настаивал маг. – Я не могу предать сестру, но тебе не мог не сказать правду. Слово, Рик.

Брэниган смотрел ему в глаза целую минуту, а потом шумно выдохнул.

– Даю слово, – произнес твердо.

Его голос не дрожал и не колебался: Рикхард Брэниган только что принял решение. И Мартин надеялся, что успел узнать его достаточно хорошо, чтобы быть уверенным – решение верное.

– Спасибо за дружбу. – Март протянул гостю руку.

Брэниган пожал не колеблясь.

– Что мне передать Корнелии? – последний удар, точно в цель. – Может, ты все же… – и последняя попытка.

Мартин уверенно покачал головой.

– Рик, я не могу предать сестру. А ты своей сестре ничего не говори – сама все узнает.

Брэниган поднялся.

– Мне пора на службу.

– Я тебя не задерживаю. – Март встал, чтобы проводить гостя. – Ты дал мне слово, не подведи меня, – напомнил на пороге.

Рикхард стиснул зубы, потом с трудом разжал их и ответил:

– Не подведу.

Мартин стоял на крыльце до тех пор, пока друг не выехал за ворота. Затем закрыл дверь, сполз по ней спиной и уселся на пол прямо в холле.

Честь и верность…

Что ж, родную сестру он только что предал.

Совсем стемнело. В камине весело потрескивали поленья, охваченные языками красно-желтого пламени. Их вид завораживал, притягивал взгляд, околдовывал.

Колдовство… Март мысленно усмехнулся, вспомнив слово, которым невежи до сих пор иногда называли магию. Колдовство и колдуны. И плевать они хотели на общепринятые названия.

Плевать, плевать на все… Хотелось бы и ему просто взять и наплевать. Послать все к черту: и сестру, и выбор, перед которым она его поставила; просто уйти. Забрать с собой Корнелию и уехать.

Но сбежать можно не из всякой западни. Да и разве он беглец?

Март сполз по спинке кресла еще ниже, водрузил ноги на невысокий табурет, поближе к огню, который по-прежнему притягивал взгляд. Мартин даже не потрудился снять сапоги – зачем? Не хватало еще потом встречать гостей босиком и обуваться в спешке. Пустое. Ждать осталось недолго.

Он только расстегнул несколько пуговиц рубашки и привычно закатал рукава.

Мятая одежда, растекшееся по креслу тело, бокал с янтарной, терпко пахнущей жидкостью на столике у правого локтя. Будь в помещении сторонний наблюдатель, он решил бы, что молодой человек пьян. Март и впрямь в этот вечер представлял собой жалкое зрелище. Вот только он не выпил ни капли спиртного. Наполнил стакан на треть, поставил на стол, но передумал и так к нему и не притронулся – ясная голова сегодня ему еще пригодится.

Одно из поленьев снова издало треск и осыпалось в пламени в труху, другие еще сохраняли форму, несмотря на то что огонь уже порядком их потрепал. Март подумал, что он сам теперь сродни этим деревяшкам – осталась только форма, внешний вид, но языки пламени с себя уже не стряхнуть.

Тихо отворилась боковая дверь, впуская в комнату Пьетро. Огненная шевелюра подростка, как всегда, выглядела растрепанной, будто была не чесана много дней.

Мартин бросил на визитера ленивый короткий взгляд и вновь уставился в камин. Вот и второе полено истлело…

– Опять потерял расческу?

– А? – замерший было у двери мальчик вздрогнул. – Я… это…

Март повернул к нему голову, красноречиво приподняв бровь.

Пьетро тут же подобрался, вытянул руки по швам.

– Простите, господин! – выпалил на этот раз четко и громко, как солдат перед командующим. – Никак нет! – Похоже, ветеранские истории Густава плотно осели в подсознании мальчишки. – Расческа при мне! – В подтверждение своих слов подросток даже извлек ее из кармана и несколько раз прошелся деревянными зубцами по волосам. – Уй! – Зубчики ожидаемо запутались в непокорных прядях.

Март поморщился.

– Петька, брось, – попросил устало, отворачиваясь.