Хорошо еще, что он с вечера побеспокоился о том, чтобы убрать с пола в гостиной платье Корнелии.

А в следующую секунду его уже схватили за грудки и приподняли из кресла.

– Говори, ты обесчестил мою сестру?!

А вот это было уже не смешно.

– Пусти, – холодно произнес маг, скосив глаза на вытянувшуюся ткань только с утра надетой рубашки. Брэниган рыкнул, но отпустил. Март демонстративно поправил ворот. – Садись, – кивнул на соседнее кресло. – Я налью тебе кофе.

Рикхард сел, но все еще метал глазами молнии.

– Если ты…

– Рик, не будь идиотом, – искренне попросил маг; потянулся к кофейнику. – Корнелия спит в гостевой комнате. Я ее… – Он осекся. – Ладно, не могу сказать, что пальцем ее не тронул, но точно не в том смысле, о котором ты подумал. Твоя сестра провела эту ночь одна. Ей было плохо, и я не потащил ее через весь город в грозу только затем, чтобы она ночевала в собственной постели.

Брэниган посмотрел на него недоверчиво.

– Это правда?

Мартин пожал плечами.

– Рик, я люблю твою сестру и никогда ей не наврежу. А верить или нет – уже твое дело.

– Давай свой кофе, – буркнул Брэниган.

– Угощайся. – Март поставил перед ним чашку. – И извини, глупая шутка. Нужно было отправить тебе письмо еще на рассвете.

– Угу, – проворчал друг в ответ. – А его получила бы мама и лишилась чувств оттого, что ее незамужняя дочь ночевала в доме одинокого мужчины. Извинения приняты.

Март улыбнулся.

Корнелии повезло с братом.

Когда Брэниганы уехали, Март еще некоторое время пошатался по дому, а затем поднялся на второй этаж и лег спать. Однако уснуть быстро не получилось.

В голову то и дело лезли мысли о Корнелии, в то время как куда логичнее было бы думать о предстоящей ночи и встрече с сестрой. В игре, затеянной Витой, поднялись ставки. Вернется ли он вообще домой после своего очередного визита в лагерь?

Но перед глазами упорно стоял образ темноволосой девушки с огромными доверчивыми глазами.

Когда Корнелия с аккуратно уложенной прической и тщательно затянутой шнуровкой платья спустилась утром в гостиную, она выглядела бодрой и отдохнувшей. Они вместе выпили кофе, и девушка не возразила ни полусловом, когда брат строго напомнил ей, что пора домой.

С Мартом они почти не разговаривали: лишь общие фразы, шутки за утренним кофе. Только когда уже переступала порог, Корнелия на мгновение задержалась и коснулась руки мага.

– Спасибо, – прошептала одними губами и поспешила за заждавшимся и все еще недовольным Брэниганом к воротам.

Мартин выдохнул с облегчением: поняла.

Как Март и просил, Пьетро разбудил его, когда на улице было уже совсем темно, а сам подросток собирался идти спать.

– Вас не будет всю ночь, господин? – осторожно спросил Пьетро, пряча глаза.

Март замер с одной рукой в рукаве плаща.

– Боишься оставаться один?

Мальчик мотнул головой.

– Нет, господин, просто…

Конечно же он боялся.

– Петь… – Маг подошел ближе, коснулся плеча воспитанника. – Дом покрыт таким слоем защитных чар, что они будут убивать птиц при подлете. Ты мне веришь?

– Не надо птиц! – вскинулся Пьетро и уставился на мага огромными от возмущения глазами.

Март улыбнулся.

– Это образно. Птицы чувствуют подобную угрозу на расстоянии и не станут приближаться. А ты можешь спокойно спать. Дом считает тебя «своим» и не позволит войти сюда постороннему.

Петька надломленно кивнул и снова отвернулся.

Увы, Мартин не мог ни остаться, ни взять мальчика с собой.

Лес был все еще мокрым после вчерашнего ливня; дневное солнце не сумело пробиться сквозь плотно прилегающие кроны деревьев, чтобы высушить следы бушевавшей прошлой ночью стихии. Ноги коня вязли в разбухшей от влаги почве, сбитые потоками воды листья липли к шкуре животного и плащу наездника. Март натянул капюшон поглубже и постарался абстрагироваться от возмущенного фырканья Мрака, который, не стесняясь, всю дорогу ругал хозяина на своем лошадином языке, время от времени оглядываясь и скаля зубы.

Лагерь встретил мага тишиной. За пределами защитного контура не было тихо; лес жил своей ночной жизнью: шелестела трава на ветру, ухали совы, трещали ветви деревьев, задеваемые другими ночными жителями лесного массива. А стоило переступить за границу отгороженной рунами территории – все стихло. Вернее, люди, как и всегда, сидели у костров, пили, ели, разговаривали, кто-то пел, но едва Мартин появился, как все звуки мгновенно смолкли. Поляна будто замерла, тишина навалилась внезапно, словно по приказу невидимого дирижера. Должно быть, сейчас можно было бы услышать даже жужжание мухи на противоположном конце лагеря; но установленный Витой «купол» конечно же не пропускал насекомых.

Люди начали вставать со своих мест. Молча, зловеще. Никто из них не потянулся к оружию, не попытался применить магию, однако по напряженному выражению лиц было очевидно их отношение к незваному гостю. Из «своего» за одну ночь Мартин превратился в чужака.

– Доброй ночи, братец! – из-за спин соратников вынырнула щуплая фигурка сестры; Вита улыбалась. – Ну, чего все встали? – Она шутливо «боднула» кулаком в плечо ближайшего к ней мужчину. – Мы же обсуждали: это мой брат, и ему здесь всегда рады.

«Пока я не скажу иначе», – ясно говорила ее хитрая улыбка.

Март окинул взглядом поляну. Сколько их здесь? Он думал раньше: около полусотни. Однако или он ошибался, или количество сподвижников Шкипера за несколько дней выросло втрое.

– Пошли, братец, – махнула ему Вита, произнеся обращение с явной издевкой. – Поговорим.

Мартин передал коня подоспевшему конюху. Не сделали бы с ним чего… Но спорить сейчас казалось бесполезным. Не считая Виты, Март был сильнее любого из присутствующих на этой поляне. Однако их собралось много, слишком много, чтобы в случае боя он имел шанс остаться в живых.

– Поговорим, – спокойно кивнул Мартин и пошел за сестрой.

За ними молча последовали еще четверо крепких мужчин. Уровень их дара Март определил как четвертый-пятый.

Вита первой вошла в палатку, зажгла светильник и вальяжно развалилась на кровати; потянулась к бутылке на столике.

– Будешь? – отсалютовала вошедшему вслед за ней брату.

Полог за его спиной уже опустили. Четверка сопровождающих осталась у входа, не стала мешать, но и уходить явно не собиралась.

– Мне не нравится местный сорт вина, – отказался Март.

Сестра хрипло хохотнула и щедро плеснула кисло пахнущую жидкость в свою кружку.