не избежать столкновения с гражданскими, а это значит, раскрыть себя, просто принялись расстреливать безоружных людей. Наших безоружных людей...

- Всё, хана пидорам, - обречённо произнёс лейтенант Вадим, сбрасывая переводчик огня на автоматическую стрельбу. - По противнику огонь!!!

Я не спорил. Меня тоже накрыло негодование и ярость ударила в виски. Таиться дальше смысла не имело. По крайней мере, я, как и Вадим, не смог бы пережить этот момент, просидев тихо, как мышь.

- Огонь!!! - заорал я. - Никого не упускать!!!

Из недр бомбоубежища к нам неслось подкрепление, а мы, горстка в дюжину бойцов, неистово поливали свинцовым ливнем врага, потерявшего в самые первые секунды больше трети личного состава. У Вадима было два снайпера, оба якуты, а они прирождённые стрелки и охотники. СВУ одного из них долбила хлестко, не умолкая, отправляя нелюдей, поднявших руку на безоружного, одного за одним прямиком в ад. Пока натовцы пришли в себя, сменили позиции и сориентировались, их потери составили уже больше половины и наши с ними количественные силы сравнялись. Правда, на этом наши преимущества кончались, несмотря на то, что к нам из подземелья на подмогу прибывали бойцы. Бойцы не обстрелянные. К тому же наше положение было статичным, ведь мы должны защищать бомбарь. Противник же имел право на любой манёвр. А ещё прогрессивно темнело, что скрывало действия врага. Враг же, скорее всего, имел приборы ночного видения, не мог не иметь. Натовцы рассредоточились за укрытиями, начали огрызаться огнём. По мешкам, бетонным плитам и земле ударили первые пули. Прапор орал рядом в рацию, видимо со штабом связался:

- Ведём бой с противником! Их больше! Приём!

Ему вторили в ответ:

- " Понял вас, понял! Держитесь! Коробка на подходе! Чуть позже будет борт! "

Всё вокруг перемешалось в адском танце огня и металла. Американские морпехи спешно ретировались в "зелёнку", бросая своих раненых и ища укрытие, но те, что уже заняли позиции, вели активную стрельбу. Пули жужжали, как бешеные пчелы, выбивая фонтанчики песка и бетонную крошку. Кто-то рядом закричал от боли, а я, чувствуя, как раненого уже забирают с передовой, продолжал выцеливать врагов одного за другим. Удачные выстрелы получались не всегда, очень мешали летающие отовсюду стреляные гильзы. Горячие, суки. И ответный огонь врага прижимал к земле. Но дело своё мы знали и делали, постепенно уменьшая поголовье заморских спецов. На поверку оказывалось, что не такие уж они и спецы, раз нам удаётся успешно им противостоять. Но, к сожалению, и нас находили пули противника. Раненых тут же уносили в убежище, а убитых оттаскивали в сторону. Меняя магазин, я кинул взгляд в сторону, куда утаскивали погибших, и, чёрт возьми, мне не нравилась эта картина. Не меньше десятка, если не больше. Срань господня! Мы теряли инициативу, но и врагов осталось не больше дюжины. Как-то резко сократилась их численность. Я, чуя беду, взял пятерых и занял оборону на холме в противоположную сторону, отойдя от оборудованных огневых точек на добрые сто метров. Ждать нам пришлось недолго. Тяжело дыша, за деревьями появились фигуры в "марпатах". И я видел, что они тоже дико устали. Чуял их страх. Это и гнало их в обход. Морпехи надеялись обойти наши позиции, скинуть нас с холма и дожать сверху. Они, возможно, даже не знали, какого хрена мы тут забыли. Просто подразделение, случайно заметившее противника.

Мы наказали их, превратили в дуршлаг их самих, их снаряжение и даже деревья, что росли рядом. Я оставил бойцов на этом направлении и вернулся к десантникам на холм. Парни несли потери, двое из пятерых оказались ранены, но превозмогая боль, продолжали бой. Один погиб и лежал на дне окопа в неестественной позе. Я с ходу влился в коллектив, поменял "калаш" на ВСС. Тяжёлая ноша, но она себя оправдывала. Жаль, патронов осталось всего два магазина. Тихарясь по укромным выемкам в почве, за корнями деревьев, я убирал гадов одного за другим. В ожесточённом бою не было победителей, только жестокое месиво из людей и оружия. Время будто остановилось, и лишь крик из рации дал мне понять, что прошло больше получаса, отмеренного на прибытие подкрепления.

- " Ребята! Убежище! Не можем до вас добраться! Коробка застряла, вступили в бой с большой группой противника! " - надрывалась рация голосом радиста – ввшника. - " Держитесь там! "

Я даже с холма слышал, как матерится Прапор, а может, это он в эфире загибал. Как бы ни было, я внезапно почувствовал, что интенсивность огня падает. Шаря по позициям противника зорким глазом, усиленным оптикой, видел лишь неподвижные тела.

- Их четверо осталось, - буркнул совсем рядом от меня неотличимый от земной поверхности бугорок с акцентом. Это снайпер-чертяка, маскировка отличная. - Прячутся в овраге. Не достать. Чего не уходят, неясно...

- Может, ждут? - предположил я. - Или подкрепление ждут, или авиаудар корректируют.

- Плохо, если второе, - невесело буркнула кочка.

- А если первое, то хорошо? - я лишь усмехнулся, бросая взгляд на окоп с десантниками. Уже двое в минусе, один контужен, мычит на дне ямы. Наверное, в каску пуля попала.

- Командир, дай "тихарь" для дела, - попросила кочка.

- Ты чего задумал, холмик? - я посмотрел на него непонимающим взглядом, добавив. - Там и патронов-то магазин всего остался.

- Мне хватит. С командиром я решу, а убирать гадов всё равно надо.

Что делать? Я пододвинул оружие к холмику и пополз в окоп, помогать раненым. Лишь бросил на прощание:

- Успешной охоты.

Я не знаю, как снайпер это сделал, точнее, как он сделал это так быстро,