– Когда на борту оказывался принц Филипп, надо было быть начеку, – объяснил доктор Джон Браун, главный архитектор, а позже управляющий директор верфи.

Один раз герцог был на борту, когда шла проверка новой лебедки. Герцог не впечатлился.

– Он быстро приказал убрать ее, – рассказал Браун авторам частной антологии мемуаров тех, кто служил на Britannia. – Это было в его духе.

Также именно герцог выбрал для Britannia знаменитую цветовую гамму, основанную на отделке его личной парусной яхты класса «Дракон», Bluebottle.

– Она была темно-синей с красным верхом, что, на мой взгляд, выглядело довольно нарядно, – сказал герцог Ричарду Джонстон-Брайдену. Было решено дополнить синий корпус тонкой золотой каймой поверху, что обошлось в дополнительные 90 фунтов. Хотя сусальное золото стоило дороже, чем золотая краска, оно реже требовало замены и в конечном итоге помогло сэкономить расходы на техническое обслуживание. Все отлично сознавали, как общество может отнестись к расходам, хотя обсуждение их в парламенте ни разу не переросло в бурю в СМИ, которую многие ждали. Первоначальную оценку – 1,6 миллиона фунтов – пришлось увеличить до 2,1 миллиона фунтов, но, как и в случае с планами Коронации, общество было единодушно: проект должен стать гордостью новой Королевы, а не чем-то, сделанным по дешевке. Тем не менее она отвергла экстравагантный дизайн интерьера. Со стапелей John Brown & Co. сошли «Куин Мэри» и «Куин Элизабет», и предварительные предложения по оформлению новой яхты включали все великолепие, которое можно было увидеть на борту самых шикарных океанских лайнеров. Королеве ничего такого не хотелось, так что она поручила сэру Хью Кассону придумать что-нибудь более уютное. «Королева – дотошный наблюдатель с очень твердыми убеждениями; не было и речи о том, чтобы показать ей гостиную и услышать в ответ: “Ладно, это подойдет”, – писал он позднее. – У нее были определенные взгляды на все, от дверных ручек до формы абажуров».

8 апреля 1953 года, за два месяца до коронации, Королева прибыла в Шотландию на спуск «судна номер 691» на воду. Название яхты держали в секрете вплоть до того момента, как Королева объявила его. На территории верфи Джона Брауна собралась толпа из 30 000 человек, в их числе были 7000 детей и 300 бастующих рабочих-металлистов, которые проголосовали за временное прекращение своей трехнедельной забастовки, желая посмотреть, как Королева будет производить спуск их детища на воду. Владелец верфи лорд Аберковей приветствовал Королеву и в своей речи вспомнил, как она впервые в возрасте двенадцати лет побывала в 1938 году на верфи при спуске лайнера «Куин Элизабет», а также как восемнадцатилетняя принцесса произвела спуск на воду линкора HMS Vanguard. Новое судно, заверил он ее, принесет счастье «удаленным частям Империи» и оснащено, чтобы отлично послужить госпитальным кораблем.

– Если такое время наступит, она отлично послужит своей цели, а ее пассажиры будут горды тем, что это ваша яхта, – сказал он ей.

Одетая в черное, так как двор еще был в трауре после недавней кончины королевы Марии, Королева отошла от обычного сценария спуска корабля на воду.

– Я нарекаю эту яхту Britannia. Я желаю успеха ей и всем, кто будет ходить на ней.

Никто точно не знает, почему Королева не возвала к Всевышнему с обычными словами:

– Да благословит Бог всех, кто будет ходить на ней.

Возможно, Королева сочла неуместным просить Господа благословить саму себя. Еще одним отходом от традиции стал тот факт, что на счастье о нос яхты разбили бутылку не шампанского, а произведенного в Империи вина. Хотя Адмиралтейство не проявило особого энтузиазма по поводу названия, которое, по их мнению, было слишком англоцентричным и недостаточно светским, вариант Britannia выбрали и одобрили и Королева, и герцог. Название также быстро стало очень популярным.

Среди собравшихся в тот день был Джок Слейтер, школьник-подросток, которому предстояло сначала служить на яхте, а затем стать шталмейстером Королевы и, наконец, Первым морским лордом, возглавляющим весь Королевский ВМФ. Тогда его взял с собой друг семьи, живший неподалеку.

– Приветственные крики были такими громкими, что мы не расслышали, что сказала Королева, и понятия не имели, какое название было дано яхте, пока не вернулись домой и не услышали это в новостях, – смеется он.

Зато все прекрасно видела и слышала восьмилетняя девочка, которую выбрали, чтобы поднести цветы Королеве. Робин Буллард была правнучкой председателя правления верфи лорда Аберконвея. Сейчас Робин, графиня Онслоу, вспоминает, как училась делать реверансы, и помнит восторженный рев толпы, услышавшей название яхты. Она также помнит, как ее семья преподнесла Королеве набор «невероятно красивых» стеклянных кубков с гравировкой от Лоренса Уистлера, брата Рекса Уистлера (художника и «выдающегося молодого человека», убитого в бою за Нормандию). Королева произнесла короткую речь, в которой сердечно отдала дань уважения своему покойному отцу. Именно замысел короля, по ее словам, лег в основу этого великого нового королевского проекта:

– Он был уверен, как уверена и я, что яхта – не роскошь, а необходимость для Главы нашего великого Британского Содружества, для которого море, разделяющее страны, – не преграда, а естественная и надежная дорога.

Как и коронация, яхта помогла стране несколько повысить свою самооценку. Принц Филипп упомянул это в своем предисловии к антологии Britannia за годы в море. «В течение почти пятидесяти лет своей службы она сыграла очень важную роль в восстановлении Британии после войны, – писал он. – Ей удалось стать символом всего, что было лучшего в жизни Британии».

Чтобы подчеркнуть восстановление нации и придать живость новому облику Содружества, который еще только формировался после Лондонской декларации 1949 года, Королева и герцог начали подготовку к королевскому турне, которому суждено было стать самым амбициозным в истории. Britannia была еще не готова к началу большого коронационного турне 1953–1954 годов, во время которого королевская чета совершила кругосветное плавание через Южные моря, Новую Зеландию и Австралию. Большую часть этого путешествия они провели на переоборудованном грузовом лайнере SS Gothic, который был специально зафрахтован и перекрашен для турне. Поскольку плата за фрахт одного этого плавания составила 10 % от всей стоимости строительства Britannia, можно было с уверенностью сказать, что яхта уже начала себя окупать. Однако к тому времени, когда королевская чета начала последний этап своего турне, Britannia уже была готова встретить их по пути. Яхта успешно прошла все ходовые испытания, включая шторм у берегов Шотландии со скоростью ветра до 43 метров в секунду, и весь экипаж корабля был набран и обучен. Королевская яхтенная служба – совершенно отдельное подразделение Королевского ВМФ – снова начала работу.

14 апреля 1954 года королева-мать отправилась в Портсмут, чтобы доверить экипажу яхты первых двух королевских пассажиров. Принц Чарльз пяти лет и принцесса Анна трех лет были приняты на борт вместе с мисс Лайтбоди и мисс Пиблз, их нянями. Два матроса получили дополнительные обязанности спасателей, причем с годами на Britannia появилось даже новое название для этой роли – «морской дядька». Главные механики-кочегары Раттер и Маккеун одними из первых приступили к работе, в которой было только одно главное правило: ни за что и никогда не выпускайте своего подопечного из виду.