Яхта направилась сначала на Мальту, а затем в ливийский порт Тобрук, чтобы встретить Королеву. Формальности международной дипломатии были таковы, что Королеве и герцогу следовало сначала посетить главное кладбище Содружества и выпить чаю с королем Ливии Идрисом и только потом увидеться с детьми, в разлуке с которыми она прожили пять месяцев. Однако юные пассажиры ничуть не скучали. У детей было много обязанностей на борту, и они отлично проводили время.

– Нас старались все время чем-то занимать, – вспоминает принцесса. – У нас было множество поручений, надо было побывать во многих местах и держать многое в чистоте, то есть скрести и натирать.

Принцесса помнит, что у нее был педальный автомобильчик в форме яхты и резиновый бассейн, а принц Уэльский говорит, что до сих пор помнит запах рома, который раз в день выдавали морякам[262]. Он также невероятно интересовали ржавые остовы кораблей, загромождавшие порт в Тобруке после некоторых тяжелых боев в ходе Североафриканской кампании. Война была еще свежа в памяти многих. Наконец, в 11:46 1 мая 1954 года Королева впервые поднялась на борт яхты. Для нее, как и для офицеров и матросов, это был достаточно волнующий момент. В конце концов, королеве Виктории не повезло с ее новой яхтой, о чем помнит история. Однако с самого начала было ясно, что Britannia будет отличаться совершенно особой атмосферой. На следующий день в Королевской столовой состоялась воскресная утренняя служба. Поскольку на яхте не было капеллана – Королева сочла, что его присутствие будет непозволительной роскошью, – службу провел флагман-офицер королевских яхт капитан Britannia вице-адмирал Конолли Абель Смит. Он должным образом прочитал традиционную молитву за Королеву, за королеву-мать, за герцога, принца Чарльза и «всю королевскую семью», а под конец молитвы тишину нарушил тоненький голос.

– Мамочка, он не помолился за меня, – сказала принцесса Анна, и тут все «прихожане» расхохотались.

И этот момент задал тон всему, что происходило на борту Britannia на протяжении следующего миллиона миль.

Когда в мае 1954 года большое коронационное турне завершалось, большая часть Британии с нетерпением ждала, когда Королева приплывет в Лондон, – вверх по Темзе и под Тауэрским мостом. Это должно было стать самым впечатляющим зрелищем со времени коронации. Премьер-министра Уинстона Черчилля накануне перевезли на яхту с острова Уайт, чтобы он сопровождал Королеву при ее возвращении. Она также пригласила еще одного гостя, сэра Хью Кассона, оформлявшего королевские апартаменты яхты. Пусть это и был канун триумфального возвращения домой, но мысли Королевы и герцога были явно поглощены отделкой и цветовой гаммой. После ужина и просмотра фильма с корабельного проектора герцог Эдинбургский отвел сэра Хью в сторону от остальных гостей, чтобы обсудить список предлагаемых изменений. Как записал сэр Хью в своем дневнике, Королева тогда тоже ускользнула от прочих гостей, чтобы поучаствовать в разговоре с дизайнером интерьера.

– Королева присоединилась к нам, объяснив, что сейчас центром притяжения для всех является Уинстон, так что она может спокойно оставить его, – сказал позже сэр Хью. – Мы втроем сидели на главной лестнице и обсуждали различные предложения по улучшению интерьера.

Королева, отметил он, особенно стремилась придать верхней палубе «более домашний характер».

Жители Лондона толпами собирались на набережной, чтобы посмотреть на окончание первого кругосветного плавания правящего монарха. Когда Britannia миновала устье Темзы и пошла вверх по реке, берега стали сужаться, и остальным членам королевской свиты было мягко предложено отступить в сторону, чтобы собравшиеся могли хорошо рассмотреть Королеву и ее семью на мостике. Автомобили по обоим берегам реки громко сигналили. Когда яхта проследовала под Тауэрским мостом, оркестр Королевских морских пехотинцев заиграл «Правь, Британия!» и грузовые краны на причалах опустили стрелы в знак приветствия – столь впечатляющий знак уважения был повторен в 1965 году в день похорон сэра Уинстона Черчилля. «Все это было невероятно трогательно, и все же мне казалось, что это происходит во сне», – писал сэр Хью Кассон. Плавание Britannia, несомненно, удалось. Прежде чем Королева сошла на берег, она посвятила в рыцари вице-адмирала Абеля Смита в королевской столовой, причем его же шпагой.

Яхта вернулась в родной порт Портсмут для первых доделок. Старую V&A теперь можно было отправить на переплавку, а герцог Эдинбургский намеревался забрать оттуда часть обстановки, включая серебро, стекло и нактоуз[263]. Королева хотела, чтобы эти вещи напоминал ей о ее предыдущих путешествиях. Она попросила, чтобы в ее новую гостиную на борту Britannia привезли диван и кресло с Vanguard, а также зеркало с Нептуном и канделябры в форме пшеничных снопов с Gothic. Если ей хотелось легкой домашней атмосферы, герцог желал, чтобы его гостиная больше напоминала кабинет, с более темным деревом, письменным столом с кожаным верхом, обилием полок для книг и шкафом-витриной, в котором был выставлен макет первого корабля под его командой HMS Magpie. Супруги уже выбрали различные планировки для своих смежных спален на крытой палубе. Королева предпочла яркий цветочный декор и украшенное кружевами постельное белье, герцог выбрал более темную гамму. Кроме того, он дал особые указания насчет своего постельного белья. Никаких кружев, нигде и ни на чем.

В полном соответствии с тем, что говорила Королева в день спуска яхты на воду, первым приоритетом были дела Содружества. Позже тем же летом экипаж отправился в Канаду – это было первое трансатлантическое плавание королевской яхты. Там они забрали герцога Эдинбургского, отправленного открывать Игры Содружества в Ванкувере, и доставили его домой. В следующем году яхта побывала в Карибском море, а затем отправилась в первый летний круиз в Шотландию мимо Западного побережья Великобритании. В песчаных дюнах Уэльса устраивались пикники, а начальник местного порта, помогавший высаживать детей на берег, умилился до слез, узнав, что с его рук будущий принц Уэльский впервые ступил на землю Уэльса. Однако принц умел подвергнуть испытанию терпение многих членов экипажа. По дороге на остров Мэн он так сильно пнул свой футбольный мяч, что тот упал за борт, и принц спросил «морского дядьку», нельзя ли достать мяч. Доложили вице-адмиралу Абелю Смиту, и он счел ситуацию хорошим поводом провести тренировочный спуск спасательной шлюпки, чтобы достать мячик. Принцу все это показалось очень забавным, и вскоре после этого он снова пнул свой мяч за борт, теперь уже нарочно. Больше он его не видел.