Напрягаюсь, вжимаясь в стену и поднимая на него глаза. Упершись рукой в дверь рядом с моей головой, нависает и смотрит в мои глаза, а потом на мои губы.

Роняю руки вдоль тела, готовая в любой момент его оттолкнуть, но вместо этого закрываю глаза, когда его ладонь мягко обхватывает мой подбородок. Большой палец надавливает на нижнюю губу, будто проверяя, насколько она мягкая…

— Что насчет губ? — спрашивает хрипловато, очерчивая и снова надавливая, от чего у меня в туфлях поджимаются пальцы.

— А… что насчет них? — выдавливаю я, задевая языком подушечку его пальца.

Его рука скользит вниз по моей шее, по вырезу платья и ниже, проходится по груди, отбросив в сторону волосы. Костяшками задевая сосок, от чего у меня под веками вспыхивают белые круги.

— Как я могу их использовать?

Слышу, как участилось его дыхание. Мое сердце разгоняется в десятый раз за этот вечер.

Боже…

Использовать?

— Ты не в магазине… — выдыхаю, в то время как его рука ложится на мою задницу и сминает, накрыв ее почти всю разом.

— Что насчет минета? — игнорирует он, убирая ладонь с моей задницы и перемещая ее вверх, на стену рядом с моим ухом.

— Нет… — открываю глаза, чтобы оценить его реакцию.

Раз уж он мне не платит… я не обязана делать то, чего не хочу.

Его лицо так близко, что мне хочется поднять руку и провести пальцами по колючей щеке, чтобы узнать… каково это на ощупь. Сжав пальцы в кулак, велю себе не двигаться. С ним нужно держать востро ухо, потому что я понятия не имею, что он выкинет в следующую секунду!

— Ты стремишься к анорексии? — спрашивает вдруг, убирая руки и освобождая меня из этой двухтонной клетки в виде своего тела.

Кажется, с нашей прошлой встречи он стал еще больше, а я — еще меньше.

— На худых все лучше сидит, — не двигаюсь с места.

— Не замечал, — усмехается он, указывая рукой в сторону зала.

Отделившись от стены, двигаюсь в указанном направлении. Усевшись на свой стул, прижимаюсь щекой к плечу и наблюдаю за тем, как мой “миллионер” пробирается к кассам. Спокойный и неторопливый, как и всегда. Остановившись под табло с предложенным меню, вдумчиво его изучает.

Странный, просто чокнутый тип!

***

Горячий кофе растекается по желудку, согревая до самых кончиков пальцев.

Обхватив ладонями картонный стакан, подношу его к лицу и вдыхаю запах.

За окном все светится и движется, как в какой-то адской карусели. Я думала весь этот трафик вокруг к вечеру должен был успокоиться, но здесь движения стало еще больше…

Мои глаза неотрывно следят за расхаживающим туда-сюда мистером Совершенство, который вышагивает перед своей машиной, разговаривая по телефону.

Упершись рукой в ультразеленую крышу, демонстрирует широкую спину, постукивая ботинком по заднему колесу “Мерседеса”. Теперь мне кажется, что цвет его машины самое “то”. Такой же чокнутый, это точно.

Наверное его компания не такая уж и ужасная, если кому-то не в тягость разговаривать с ним целых тридцать минут подряд.

Смотрю в свою тарелку, вилкой перегоняя цветную капусту из одного угла в другой. Ненавижу цветную капусту, но кое-кому на это плевать, потому что в моей тарелке нет ничего похожего на брускетту с уткой. В ней овощи на гриле, бекон, куски курицы и хлеб. Тот же самый набор, что и в его полупустой тарелке.

Тем не менее, я съела больше половины этой бурды.

Я сыта и… наконец-то согрелась. Звуки вокруг долетают до меня, как через вату.

Как-то в мемуарах одной королевы, не помню как ее звали, я прочитала, что самое опасное существо на земле — это женщина, которая умеет думать. По-моему, это чушь. Чем меньше женщина думает, тем лучше у нее все складывается. Той королеве снесли голову, наверное в тот момент она бы со мной согласилась.

Господи…

Иногда в моей голове такой бардак, что я себе поражаюсь.

Мой телефон жужжит и ползет по столу, собираясь с него свалиться.

Прижав к губам стакан, переворачиваю телефон. Это входящий от “Богатого говнюка”. Стрельнув глазами в окно, вижу его прямо перед собой. Слегка расставив ноги, смотрит на меня через стекло.

— Алло? — говорю тихо, не отрывая от него глаз.

Засунув в карман джинсов руку, раскачивается на пятках и спрашивает:

— Закончила?

Его голос тонет в шуме улицы, но у меня все равно по рукам бегут мурашки. Я слышу его дыхание и знаю, что нам… пора.

— Да… — отвечаю, опуская на стол стакан.

— Жду тебя в машине, — продолжает он смотреть.

Он странный.

Чертовски странный.

Почему он так смотрит? Он смотрит на меня так, будто у него больше никаких дел.

А еще он мастерски умеет выпадать из реальности. Пока он ел, был явно не здесь, а где-то еще. Смотрел в пространство, медленно жевал и о чем-то думал.

Положив трубку, соскальзываю со стула.

Мой затылок горит.

Он смотрит, я знаю. Просто чувствую. Чувствую так, будто он трогает, а не смотрит. Волосы, спину, ноги…

Опять это волнение.

— Ф-ф-ф-ф… — выдыхаю, сделав губы трубочкой и одеваюсь так медленно, как только могу.

Пять минут назад в туалете я соврала сестре, сказав, что собираюсь спать. Я часто вру. Я вру всем и почти всегда. Вру о том, кто я такая. О том, как меня зовут. О том, сколько мне лет. О том, что думаю на самом деле по тому или не тому поводу.

Вру, вру, вру…

Всем, но только не себе. И когда выхожу из кафе, точно знаю, что хочу его сама, и меня никто не заставляет раздвигать ноги. Перед Романом Гецом я хочу раздвинуть их сама. Я вижу их, свои ноги, где-нибудь у него на шее. Или там, где он захочет.

Утонув в глубоком кожаном сиденье, смотрю на него.

Он трогается, не говоря ни слова и не дожидаясь, пока я пристегну свой ремень.

И как только выезжаем на дорогу, “Мерседес” бросается вперед с таким рывком, что я влипаю в сиденье и с визгом зажмуриваюсь. Под агрессивный, колотящий нервы рык мотора пропуская через себя чокнутый поток возбуждения и адреналина.

Те самые чокнутые ощущения, которыми меня колбасит каждый раз, когда сажусь в эту злую громадину.

Возбуждение и дикий восторг!

Вот ведь… говнюк…

Его руки крепко сжимают руль, лицо сосредоточенное и невозмутимое, глаза смотрят только вперед.

Только вперед, черт его дери!

По крайней мере он не собирается подохнуть в расцвете лет за рулем своей безумной тачки, прихватив с собой и меня! Потому что все его внимание сконцентрировано на том, чтобы “Мерседес” с бешеной скоростью менял полосы и обходил другие машины. Так, будто они стоят на месте.