ополченцев провожали, как на войну — со слезами. Будто не надеясь на их возвращение. Меррик успокаивал своих домочадцев, как мог. Раскричавшуюся Тиль отец увёл в одну из комнат, да там и закрыл, едва сумев отодрать от себя истерящую девушку. Ирбису тоже досталось от неё несколько не очень ласковых слов о том, что он красующийся идиот и самоубийца. Парнишка с ней не спорил, стоически принимая все обвинения и прекрасно понимая, что, в сущности, она во многом права. Как и понимал, что иначе поступить просто не мог. Даже не зная о отношении девушки к нему, желание защитить любимую напрочь затмило здравый смысл.

После полудня Кларк проводил добровольцев до двухэтажного городского арсенала, прилегающего к крепостной стене. Там они и расстались. Пришлось отстоять приличную очередь, разветвлявшуюся к четырем столам, где вербовщики наспех опрашивали пришедших на призывной пункт и рассылали в разные подразделения. Крепкого трактирщика отправили в пехоту, а хлипкого парнишку, утверждавшего, будто он хороший стрелок, определили в лучники. Службу им предстояло нести раздельно. Юноша только вздыхал из-за того, что опять он остался один среди толпы незнакомцев, но не возражал. Надежда на защиту силача Меррика не оправдалась. Слишком уж разнились их природные способности, чтобы получить одинаковые воинские специализации.

Остаток дня Ирбис провёл в палаточном лагере, слушая инструкции и знакомясь со своим десятком. Расстроенный мальчишка так и не сумел запомнить их имён, хоть все и представились. Наверняка и остальные девятеро человек не озаботились усвоением имени какого-то мелкого зверолюда по имени Дайн, кроме десятника. Почти все они были охотниками из одной деревеньки. Только один мужчина оказался не из их дружной компании. Заводить новые знакомства парнишка желанием не горел, поэтому отмалчивался, когда была такая возможность. Но все наставления старших усердно им впитывались.

Никакого дополнительного снаряжения выдано не было. У всех ополченцев из десятка юноши были свои собственные луки, к которым они давно уже привыкли. Пятеро людей носили принесенные с собой кожаные доспехи. Остальные остались кто в чём был. Требований к форме, как и ее самой, не было, поэтому парень решил остаться в подаренном старшим братом плаще, натянув на голову капюшон. Вечером проводились учебные стрельбы, а после десятник, оставшийся довольным способностями молодого добровольца, распустил подчинённых, велев вновь собраться утром для заступления на пост. В прочем, ушёл только зверолюд, неизменно заблудившийся в городе, пока искал обратную дорогу до дома и потратив на пустые скитания лишний час. Даже компас не помог, так как его владелец вовремя не удосужился посмотреть нужное направление. Остальные девятеро людей, пришедших из двух дальних деревень, были размещены в палаточном лагере.

За ужином присутствовали только те, кто провожал вернувшихся на ночёвку ополченцев. Пара лис всё-таки сумели разыскать в городе своих бабушку и дедушку в одном из храмов, да так и оставшись ухаживать за размещёнными там стариками с детьми. Сообщить об этом они заходили днём. Узнавшая о том, что Ирбиса с Мерриком забрали в ополчение, Силика за шиворот утащила брата прочь, твердя о том, что он в семье единственный кормилец и никуда ему уходить нельзя. За столом активно обсуждалось то, как добровольцы провели первый день. Только Тиль молчала, не разговаривая ни с отцом, ни с парнишкой, несколько раз безуспешно пытавшимся разговорить её.

Утром ополченцы плотно позавтракали и отправились в свои десятки. На этот раз юноша не забыл воспользоваться компасом, запомнив, куда нужно будет возвращаться. До палаточного лагеря, где был назначен сбор, он добрался следом за трактирщиком, получившим в арсенале и теперь носившим на себе металлический доспех со шлемом, меч и щит.

Десяток встретил юношу похмельем, за что немного позже и получил нагоняй от сотника. Пол ночи люди кутили, уничтожая имевшиеся у них запасы спиртного, заливая им свои страхи и не уверенность, а с рассветом начав расплачиваться головной болью за содеянное.

Пол дня прошло в тренировках на стрельбище, а затем лучники поднялись на стены нести вахту. Ничего особенного за это время не происходило. Еду принесли прямо на место, раздав защитникам куски хлеба. Почти все время парнишка созерцал опустевшие предместья и нескончаемый поток беженцев, тянувшийся к городу по видневшемуся в дали тракту. Солнце зашло, а он с товарищами так и оставался на посту. Из-за накладок с организацией дежурство ополченцев было продлено на всю ночь.

Их сменили только под утро, отпустив отдохнуть до обеда. Домой уходить не разрешили. После завтрака в полевой столовой, организованной прямо в лагере, спать пришлось в одной из палаток вместе со всеми. А затем подъем, обед и вновь на стену.

Единственным развлечением для паренька было наблюдение за тем, как организуется оборона. Народ, не вступивший в ополчение, но записавшийся в добровольные помощники, таскал камни, складывая их возле крепостных зубцов, венчавших оборонительные сооружения. Прямо на стенах устанавливались котлы и незамедлительно заполнялись маслом, а под ними разводились костры. Несколько подростков приносили и расставляли бочонки со стрелами. Мелькали и личности в чёрных рясах с кроваво-красными кругами на груди, разделенными чёрточками на восемь равных частей. Инквизиторы и следовавшие за ними священнослужители тоже включались в работу, читая проповеди о милости восьми Безликих и не брезгуя собственноручно кое в чем помогать с приготовлениями. По слухам, посланники церкви стекались в Патрум со всей страны, одним лишь своим присутствием преизрядно действуя на нервы местным жителям.

Дежурство закончилось только вечером. Хоть лагерь покидать и не разрешалось, но десяток Ирбиса разбрелся по городу сразу после ужина, договорившись собраться утром. Зверолюд не стал проявлять чудеса педантичности, убежав вместе со всеми. Он спешил домой. Вернее, к тому дому, где сейчас жила его подруга. Встреча оказалась неожиданно теплой. Девушка с ходу обняла вернувшегося мальчишку.

— Пр-ривет… — поздоровался парень, когда вновь получил не такую уж и желанную свободу.

— Ну, здравствуй, ополченец, — улыбнулась Тиль и повела его на кухню угощать запеканкой. Хоть он был уже сыт, но умял всё под чистую. А когда с едой было покончено, юноша собрался с духом и робко предложил: — Давай погуляем немного?..

— Так ведь комендантский час начался. Нельзя уже, — ответила девушка.

—