— Загляните к себе в душу, миледи, и увидите там меня. Там вся правда. Я тебе ровня. — Он отпустил ее и оглядел комнату.

— У тебя есть перо и бумага? Садись и пиши письмо коронеру. — Он оставил ее перед зеркалом, со слезами ярости на щеках.

На следующее утро погода определенно улучшилась: иногда проглядывало солнце, а крепкий бриз приносил в затхлые переулки Бэнксайда свежий запах моря. Саймон, направляющийся на похороны Сары, с удовольствием вдохнул свежий воздух и порадовался, что, скорее всего, ему не грозит промокнуть до нитки во время сегодняшнего путешествия.

Небольшая группа родственников и знакомых уже собралась на кладбище, чтобы проститься с усопшей. Среди них были постоянные покупатели старой женщины и соседи. Рядом с мужем Сары стояли две женщины — одна полная, средних лет в приличном коричневом плаще и юбке, другая помоложе, одетая в темный бархат. Муж Сары тепло пожал руку Саймона и повернулся, чтобы представить его двум женщинам.

— Это Мэри, сестра Сары, и моя племянница.

Саймон поздоровался с женщинами и спросил сестру Сары, издалека ли они приехали.

— Из Кента. Я выехала сразу, как только узнала, что Сара так больна, — печально сказала она, — но она умерла еще до того, как я добралась до дома моей дочери в Сити. Дочери и ее мужа не было в Лондоне, и они слишком поздно узнали о болезни тети. — Она похлопала молодую женщину по руке. — Это моя младшая дочь, Авиза.

Саймон с любопытством взглянул на молодую женщину. Наверняка, плод любви Сары. Она была симпатичная, с гладкой кожей и большими, очень темными глазами, скорее всего унаследованными от отца-цыгана. У нее были приятные черты лица, а волосы, насколько он мог судить по нескольким прядям, выглядывавшим из-под капора замужней женщины, тоже были темными.

— Значит, вы живете в Сити? — спросил Саймон.

— Как вышла замуж, — тихо ответила она.

— Моя дочь вышла замуж за Уильяма Аллена, торговца шелком, — сообщила ему Мэри с некоторой гордостью, затем повернулась к мужу Сары.

Саймон еще раз взглянул на Авизу. Она тоже посмотрела на него, и ее щеки слегка зарумянились. Но, прежде чем он успел ей что-то либо сказать, прибежал запыхавшийся викарий и начал похоронную службу. Денег на такую роскошь, как колокола, гимны и дополнительный молебен, не было.

Затем гроб опустили в могилу, провожающие бросили туда по горсти земли и веточки или цветы и разошлись. Только несколько человек, включая Мэри и Авизу, решили вернуться в маленький домик Сары вместе с ее мужем. Саймон еще раз высказал свои соболезнования.

Авиза Аллен действительно очень красивая молодая женщина, думал Саймон, быстрым шагом направляясь к дому. Скорее всего, она и понятия не имеет, что только что похоронила свою настоящую мать.

* * *

Ближе к полудню Саймон и Джон уже пересекали Лондонский мост верхом. Прилив был низким, и они могли видеть женщин, которые, подобрав юбки, копались в прибое в поисках дикой редиски. Джон и Саймон проехали по узким улочкам Сити на восток — мимо складов и особняков купцов, спрятанных за высокими заборами, и выехали в Алдгейт, совсем иной мир. Соблазн быстро растущего города привлекал деревенскую бедноту, убежденную, что в городе можно заработать состояние. Еще через десять минут езды им стали попадаться бедные жилища, около которых в грязи и мусоре копались босоногие дети с лицами стариков.

Один или два из них кинули во всадников камнями, когда те проезжали мимо, что заставило Джона задержаться и погрозить им дубинкой, которую он всегда брал с собой в такого рода поездки.

— Помойные крысы! — крикнул он, когда камень пролетел очень близко. — Родились только для того, чтобы быть повешенными. — Он пришпорил лошадь и вскоре догнал своего хозяина. — Можно не сомневаться, что их старшие братья давно уже бандиты, а сестры — шлюхи.

Саймон был с ним согласен.

— Ты, конечно, прав, но какой шанс у них есть, если нет профессии и работы? Меня больше всего волнует, как быстро среди них распространяются болезни. Уже отмечены случаи смерти от чумы и лихорадки. Начавшись здесь, эти болезни начнут расползаться, и мы получим новую эпидемию.

Выбравшись из разросшегося пригорода, они перешли на рысь. Дорога вела их через долину Уонстед, славящуюся грабителями с большой дороги и разбойниками. Джон снова покрепче вцепился в свою дубинку, но все было тихо, и они добрались до Гэллоуз Кросс без приключений. Там дорога сворачивала на северо-восток и проходила через несколько маленьких поселков. Вышедшее наконец солнце ярко освещало подтопленные поля и подмерзшие сады. Хорошего урожая ждать не приходилось.

Саймон так спешил, что они остановились на окраине Челмсфорда, только чтобы сменить лошадей и быстро выпить пинту эля с хлебом и сыром, который им дала с собой Анна. Вид дымящихся блюд, которые подносили к столам, не улучшил настроения Джона. Он даже пробормотал, что, прежде чем гоняться неизвестно за чем, не мешало бы как следует поесть.

— Перестань ворчать, любезный, — сказал ему Саймон, допивая эль. — Чем быстрее мы туда доберемся, тем скорее ты увидишь перед собой блюдо с бараньей ногой. Если девушку хоронят завтра, мы не можем мешкать.

Чем дальше они ехали, тем хуже становилась дорога. Продолжительные суровые морозы, за которыми последовали проливные дожди, образовали глубокие ямы, отчего дорога местами превращалась в узкую тропинку. В центр Колчестера они попали в сумерках, а к гостинице в деревне Стратфорд-Сен-Энн они подъехали уже в восемь часов.

— Мы остановимся здесь, Джон. Дружеская беседа с хозяином или хозяйкой, а также внимание к собеседникам за столом пойдут нам на пользу.

Хозяин оказался дружелюбным и приветливым и, отдав приказание конюху позаботиться о лошадях, провел гостей в большой зал с длинным столом в одном конце, вокруг которого уже сидели за ужином люди. В комнате было тепло, потому что, несмотря на лето, в большом камине горели дрова. Судя по всему, это было любимое местечко здешних жителей — они сидели полукругом на стульях и беседовали. Хозяин, оценив плащ Саймона и его камзол из хорошей шерсти, решил, что для него найдется отдельная комната, а слуга, если захочет, может спать на чердаке.

— И у нас сегодня пирог с голубями и сладкий крем, если пожелаете. Моя жена Маргарет считается хорошей стряпухой.

Джон и Саймон уселись за стол, поприветствовав сотрапезников, и энергично принялись за еду, которую перед ними поставили. Насытившись, Саймон подтолкнул локтем Джона, кивком головы указав на компанию выпивох у камина, а когда его слуга, поняв намек, встал и направился в их сторону, сам сел в укромный уголок, чтобы наблюдать за происходящим.

Так вышло, что им повезло, потому что еще через несколько минут дверь пивной открылась и вошел пожилой человек, чьи плечи были покрыты мешком, а руки выпачканы землей. Хозяин по собственной инициативе налил эль в большую кружку и поставил перед ним.