Вертя головой, папа пробирался по запутанным улочкам. Хотя он и прожил здесь целый год, в этой части он ориентировался плохо. У старого города была своя геометрия. Много столетий назад его строили, чтобы атакующие отряды конницы, прорвавшиеся за ворота, безнадежно заблудились в лабиринте кривых улочек и панически скакали бы туда-сюда в поисках выхода, а местные жители грозили бы им с высоких крыш, швырялись черепицей и кричали: «Зачем твоя так далеко приходил? Дома бы сидел!»

Другой особенностью старого города было то, что здесь почти на каждой стене висела мемориальная доска, сообщавшая, что в этом доме гостила выдающаяся украинская поэтесса Леся Украинка. Через сто метров доска повторялась. Дети хихикали, что Леся Украинка гостила в каждом доме по три дня, дожидалась, пока повесят мемориальную доску, мысленно показывала язык Адаму Мицкевичу и Анне Ахматовой, которые тоже почти повсюду успели погостить, а потом переходила жить в следующий по дороге дом.

Микроавтобусу пробираться здесь было непросто. Понятия перекрестков в старом городе не существовало. Почти из всякой точки существовал левый поворот, не очень левый поворот и совсем левый поворот. Примерно же такое количество имелось и правых поворотов. Когда ты пытался узнать дорогу, тебе говорили примерно так:

– А! Да это тут рядом! Вам совсем правый поворот, потом не совсем левый поворот и потом второе прямо!

– Там что, два «прямо» будет?

– Будет три! Но третье тупиком закончится, вам оно ни к чему!

Пока папа пытался вырулить, мама непрерывно говорила по телефону с тетей Светой, выясняя, где они находятся.

– Просто смотрите по сторонам! – поучала ее тетя Света. – Вы меня издалека узнаете! Я буду вся в красном, и у меня будет желтый зонт!

Папа стал послушно искать женщину в красном и с желтым зонтом. Ездил. Искал. Иногда находил что-то красное, иногда что-то желтое, но всякий раз это оказывалась ложная тревога.

– Тормози! Вон она! – вдруг закричала мама.

– Где?

– Да вон там, у забора! Машет нам!

Папа высунулся из окна, всматриваясь в крошечную фигурку.

– Но эта женщина в зеленом! – заметил он. – И зонта никакого нет!

– Тормози!

Папа остановился. Женщина в зеленом подбежала к ним и действительно оказалась комбинирующей тетей.

– А где все красное? – спросил папа.

– Какое «все красное»? С чего ты это взял? А, кофта! Сняла, жарко стало, – объяснила тетя Света, обнимаясь с мамой.

– А желтый зонт? – допытывался папа.

Тетя Света отмахнулась:

– Я вам его подарю! Прекрасный зонт! Три года ношу и до сих пор не смогла потерять!.. Единственный неудобный момент: любой слабый ветерок – и тебя отрывает от земли.

– Рите такой зонт точно понравится! В садик летать! – воодушевилась мама. – А Саша будет выпрыгивать с ним со второго этажа как с парашютом!

Комбинирующая тетя отодвинулась и озабоченно потрогала ей лоб.

– Ау, Аня! Ты мать! Ты должна этого бояться! – произнесла она с укором. – Нет уж, Гавриловы, теперь я вам его точно не подарю!.. Пусть меня лучше ветром унесет с ним в море и после долгих скитаний прибьет к берегу где-нибудь в Турции!

Пока мама с тетей Светой обсуждали зонт, папа проехал вдоль длинного забора, повернул и… резко затормозил. На теснейшей улочке, на которой действительно не разошлись бы два осла с мешками, застрял громаднейший трейлер. Он настолько закупорил улицу, что было вообще непонятно, как он не снес забор. Перед трейлером стояли раздраженный водитель и дядя Бубубу.

Пока водитель смотрел на небо или на дома, все было нормально. Но стоило ему посмотреть на свой застрявший трейлер, он понимал, в какую историю попал, и, медленно багровея, начинал наступать на дядю Бубубу. Однако дядя Бубубу не давал водителю разойтись. Загибая пальцы, он начинал перечислять ему какие-то свои «бубубу», и водитель, тускнея, замолкал.

Увидев папу, оба кинулись к нему. Дядя Бубубу здоровался, а водитель кричал, что у него машина не для таких переулков и что он сейчас выкинет шкаф прямо здесь и уедет.

– Спокойствие! – сказал дядя Бубубу. – Во-первых, это только для нас шкаф! А для вас это груз! А во-вторых, это нарушение контракта, которое КАРАЕТСЯ…

Видимо, дядя Бубубу не помнил уже, чем это карается, но столь веско поднял вверх палец, что водитель залез в кабину и с грохотом захлопнул дверь.

– Кошмар! – возмутилась комбинирующая тетя. – Некоторые люди ужасно утомляют своими эмоциями! Надо написать на сайте этой фирмы, что они мало работают над характерами сотрудников! В Европе все было бы не так…

– Разумеется, – согласился дядя Бубубу. – Там за рулем оказался бы албанец. А знаешь, что такое албанец за рулем? Он бы уже дважды стрелял в нас из ружья и один раз пригласил бы на свадьбу к сестре!

Соображая, как им выехать, папа Гаврилов протискивался мимо фургона. Фургон был бесконечен. Он все тянулся, тянулся, тянулся. Папа смотрел на него и преисполнялся ужасом.

– Там действительно шкаф? – спросил он тихо. – Во всем этом трейлере – шкаф?

– Можно и так сказать! – подтвердил дядя Бубубу. – Я присутствовал при погрузке. Те люди, что нам его отдавали, натурально плакали.

– От огорчения или от счастья?

– Думаю, от всего понемногу, – дипломатично ответил дядя Бубубу.

Следующий час фургон со шкафом уныло тащился по городу. Ему мешало всё: провода, вывески, дома, рельсы, автомобили. Из-за фургона на улицах совершенно остановилось движение. Сердитые люди свешивались с обвитых виноградом балконов и стучали по тенту палками. В окнах фургона возникали идущие гуськом школьники на ходулях – и тут же за ними живые статуи в старинных платьях и с лицами, покрытыми белилами. Где-то громыхала музыка. Порой папе казалось, что единственный способ доставить фургон на место – это пустить впереди три-четыре бульдозера, выстроив их немецкой свиньей или, на худой конец, журавлиным клином.

Наконец случилось чудо, и фургон оказался у ворот дома на улице-восьмерке. Как он туда протиснулся, для всех осталось загадкой, но долго еще в городе ходили легенды про фургон-призрак, застрявший в закоулках старого города. Якобы из фургона временами доносится ужасный смех, а безлунными ночами над ним носится дух злобного водителя.

Впрочем, если фургон и застрял на обратном пути, то точно не у ворот Гавриловых. А пока папа, дядя Марат, художник Федор, дядя Бубубу и Петя стали выгружать шкаф. Они выгружали его час, другой, третий. Выгружали целыми секциями и заносили в дом, а шкаф все не заканчивался.