Аршаф подошёл ближе, вытянул руку...

— Холодно, — сообщил он, посмотрев на меня.

Я мысленно приказал рунам развеяться.

Получилось.

Холодный туман исчез, слой инея превратился в воду.

— Что это было? — хрипло спросил Аршаф, тронув мыском сапога влажную землю.

— Холодильник, — проговорил я с нарочитой небрежностью...

Глава 5

Двигаться по пустыне верхом оказалось не в пример легче, чем на своих двоих. Но всё равно — идти по песку лошади уставали, особенно, когда наступали жаркие дневные часы. Чтобы их переждать, Халеш с Давлетом устанавливали полотняный навес, под который заводили всех скакунов, а рядом с ними устраивались и сами. Гиана с Алиной спасались от зноя отдельно — в палатке с большими про́духами. Проникающий сквозь них ветерок давал ощущение хоть какой-то прохлады.

На походные неудобства Алина не жаловалась. По сравнению с тем, что ей выпало испытать в первые сутки после прохода через Путевой холм, южное пекло и относительно скудный запас воды в бурдюках уже не казались чем-то серьёзным. Оазис, который она невзначай сотворила из забытой неведомым колдуном рунной записи, девушка уничтожила — просто вытянула из поддерживающего заклинания всю маг-энергию и развеяла её над барханами.

Новые спутники бывшей невесты Ашкарти отнеслись к этому с пониманием и благоговением, осенив себя особыми жестами — будто бы омывая лицо, а после сдувая со сложенных чашей ладоней невидимые пылинки.

Скучать беглянке в пути не пришлось. Гиана, невеста батыра Халеша, оказалась ужасной болтушкой. И если во время переходов от привала к привалу ривийка ещё старалась себя хоть как-нибудь сдерживать, то когда они забирались в палатку и оставались одни, без мужчин, говорила почти без умолку. Алина, в основном, слушала. Иногда даже в полудрёме, но её новая подружка внимания на это не обращала. Требовалось только время от времени вставлять в чужой монолог какие-нибудь междометия-восклицания наподобие «да», «нет», «угу, «ух ты» и «обалдеть», и этого было достаточно.

Благодаря разговорчивости своей новой подружки, всего лишь за двое суток Алина узнала о стороне, куда её занесло, в сотню раз больше того, что ей целых пять лет рассказывали в школе невест Ашкарти.

К слову, самой Гиане только месяц назад исполнилось двадцать, и ей, наконец, разрешили покинуть дом под присмотром брата и жениха. Её семья проживала в небольшом пограничном городе на северо-восточной окраине Ривии. Отец, мать, четверо братьев, две младших сестрёнки... Жили довольно зажиточно, имели собственный дом, стадо в сотню голов, лавку на рынке и голос в совете купеческой гильдии...

— А за Халеша меня ещё пять лет назад посватали, — сообщила Гиана уже на первом привале по «очень большому секрету», — Правда, красавчик? — и тут же, не дожидаясь ответа, принялась развивать тему. — Ты даже не представляешь, как я хочу побывать в столице! Ты там бывала, да? Халеш, он настоящий батыр, десятник в охране великого взира. Ты, кстати, взира когда-нибудь видела, нет? Ой, а я так хочу посмотреть на него. Говорят, он самый великий саир во всей Ривии. А Халеш, он колдовать не умеет. И Давлет не умеет, и я. Зато у нас есть с собой рунные камни, их сам Бадру́х создавал. Знаешь такого? Ох, да зачем же я спрашиваю, ты же ведь пери, ты и сама умеешь...

О себе и своих мытарствах Алина рассказала самую малость, и то не Гиане, а Халешу, когда тот на очередном переходе подрысил к ней на лошади и, изображая смущение, поинтересовался, остались ли у неё в Ривии родственники.

Ответ девушка подготовила заранее, так что проблем, что сказать, у неё не возникло.

— Мы жили в Хатру́ме, отец занимался торговлей, я была единственным ребёнком в семье, дара ни у кого из нас не было.

— Но как же тогда... — попробовал было удивиться батыр, однако закончить вопрос ему не позволили.

— Дар у меня проявился, когда мне было двенадцать. Он оказался... хм... своеобразным. Хатрумский саир посоветовал нам отправиться в Ка́рта-Матру́х, в пограничье. Он сказал, что рядом с границей мой дар разовьётся лучше, и даже написал для меня рекомендацию к тамошнему саиру...

На этом месте Алина умолкла и сделала вид, что задумалась.

— И что потом? — не выдержал Халеш.

Беглянка вздохнула.

— Мы отправились в Ка́рта-Матру́х всей семьёй. Но за день пути до оазиса на караван напали разбойники...

Девушка вновь взяла паузу, но на этот раз собеседник торопить её не решился.

— Они убили всех... всех, кто был в караване... Отец, мама, погонщики, трое других торговцев... Я спряталась под тюками с шерстью. Меня обнаружили, когда потрошили товары. Я думала, что меня тоже убьют, но они вдруг начали спорить, что со мной делать и кому я достанусь. А потом один из разбойников случайно нашёл письмо к саиру Ка́рта-Матру́х, и тогда предводитель сказал, что эту девку лучше продать и лучше на север. Сколько мы туда ехали, я не знаю. Может, неделю, а может, и две... Мне завязали глаза и пообещали, что выколют их, если я стану подглядывать. Когда же повязку сняли, кругом была ночь. Меня завели в какой-то шатёр, в нём сидел человек в чёрной мантии, а прямо над его головой горел маленький огонёк. На этот огонёк было больно смотреть, но я всё равно пыталась. Потому что смотреть на того человека было ещё страшнее. Он выглядел точь-в-точь, как на тех картинках, какие есть в книжках про злобных северных магов...

Пока она говорила, а батыр слушал, Давлет и Гиана, явно заинтересовавшись беседой, мало-помалу приблизились, а после и вовсе направили своих лошадей вровень, почти впритирку.

Услышав про злобных магов, ривийка испуганно ахнула:

— Демон-колдун?!

Брат и жених тут же наградили неё сердитыми взглядами, и она сразу прикрыла ладошкой рот: мол, всё поняла, молчу.

Алина ничего этого будто и не заметила, продолжив рассказывать:

— А потом этот человек сказал: «Она мне подходит. Беру», и я потеряла сознание. А когда очнулась, вокруг был уже не шатёр, а какая-то комната. Богатая комната. Очень богатая...

Девушка опять замолчала, её губы сжались в тонкую нитку, глаза превратились в две маленьких щёлочки, а пальцы так сжали поводья, что казалось, последние сейчас разорвутся.

— Тебя продали богатому магу? — участливо поинтересовалась Гиана, вновь заслужив два яростных