— На что?

Полковник достал из папки чистый лист бумаги, положил на стол, рядом опустил свой «Паркер».

— Присаживайся и быстро, но подробно изложи то, что реально произошло вчера в баре «Весна». Включая и то, что ты увел из бара молодую, возможно, несовершеннолетнюю девушку.

— О роде занятий этой девушки писать?

— Все писать.

— Никакой девушки не было. Ни молодой, ни старой.

— Пиши, старший лейтенант. У тебя всего десять минут.

— А что это даст?

— Больше, чем ты представляешь. Давай расписывай все, я к офицерам на улицу, заодно и генерала встречу. Тебе написать объяснительную и находиться здесь.

— Понял. Есть один вопрос.

— Давай.

— Вы-то откуда узнали о заяве?

— Как говорится, не имей сто рублей, а имей сто друзей, — ответил полковник и вышел.

Галдин принялся писать объяснительную. Управился он с этим быстро. Опыта у старшего лейтенанта хватало. Стряпать подобные бумаги ему приходилось часто.

На улице зашумел и замолк двигатель авто.

Старший лейтенант подошел к окну, поднял жалюзи, увидел у входа «БМВ» генерала Адаксина. Тот стоял у крыльца, рядом — полковник Серданов и офицеры отряда, вызванные на беседу. Его товарищи направились в штаб, скорее всего, в зал совещаний.

Генерал же с полковником зашли в кабинет.

— Вот Георгий Борисович, наш герой!

Галдин принял положение «смирно».

— Здравия желаю, товарищ генерал-майор.

— Здравствуй, старший лейтенант. Погусарил, значит, вчера?

— Никак нет. Действовал в строгом соответствии с законом. Ладно, почти в строгом, однако иначе не мог.

— Да что ты? Объяснительную написал?

— Так точно!

— Давай. — Генерал взял лист бумаги, присел в кресло, прочитал, поднял глаза на Галдина и осведомился: — Это правда?

— Слово офицера.

— Я, конечно, и прежде не доверял показаниям этих представителей «золотой молодежи». Судя по твоим объяснениям, они подпадают под серьезные статьи.

Серданов вздохнул и заявил:

— Пока под серьезную статью, Георгий Борисович, подпадает старший лейтенант Галдин.

— Это пока. — Генерал достал сотовый телефон, нашел в памяти нужный номер, включил громкую связь и нажал на кнопку вызова. — Михаил Андреевич, приветствую, генерал Адаксин.

— Доброе утро, Георгий Борисович.

— Я по предстоящей работе группы гуманитарного разминирования и противоправным действиям одного высокопоставленного чиновника правительства, точнее сказать, его сыночка.

— Слушаю.

Адаксин коротко изложил собеседнику суть дела, зачитал объяснительную старшего лейтенанта Галдина и добавил:

— Таким образом, Михаил Андреевич, «золотая молодежь» продолжает творить беспредел, а люди, пытающиеся их остановить, заносятся в разряд обвиняемых. Мне интересно, сколько данное безобразие будет продолжаться? Помнится, на совещании у президента ясно было дано понять, что надо выявлять и жестко пресекать этот беспредел. Но ничего не происходит. Более того, детишки наших чиновников начинают представлять угрозу офицерам спецподразделений и проведению запланированных спецмероприятий. Чиновники же, вместо того чтобы образумить своих чад, прикрывают их, используя свое служебное положение. В итоге на данный момент я не могу гарантировать выполнение задачи, поставленной центром. Из-за вседозволенности некоторых лиц.

— Я все записал. Значит, господин Гарданов?

— Его сын с товарищами. В полиции есть данные о них и искаженная, даже клеветническая информация об этом происшествии.

— Разберусь лично с Гардановым и сотрудниками органов правопорядка, которые прикрывают незаконные действия названных вами лиц. Ваш офицер может продолжать службу. Никто не будет мешать решению поставленной задачи.

— Благодарю, Михаил Андреевич.

— Вы сбросьте мне объяснения старшего лейтенанта по закрытому каналу правительственной связи.

— Хорошо. Сделаю. Вам мало устного доклада?

— Нет, не в этом дело. Просто есть мнение, что господин Гарданов засиделся на занимаемой должности. Он нередко игнорирует законы и использует служебное положение в корыстных целях. Это коррупция, с которой мы должны бороться бескомпромиссно и жестко.

— Понял. Объяснение будет передано немедленно.

— Жду, как и предварительный план работы в Сирии.

— Сейчас отправлю, Михаил Андреевич.

— Удачи!

— До свидания. — Адаксин отключил телефон, взглянул на Галдина и приказал: — Спуститесь в зал совещаний, товарищ старший лейтенант!

— Есть, товарищ генерал-майор!

Разведчики Адамсона передохнули и в 3.05 продолжили перемещение к первому открытому участку дороги. До перекрестка, за которым он начинался, было всего метров сто.

Впереди шагал Язид Фарес, за ним, как и прежде, держались Давуд Наги и Карим Игбал, в замыкании — лейтенант Бреун и сержант Лаурье.

Спустя несколько минут Фарес вызвал на связь Бреуна:

— Эльф, я Пятый!

— Слушаю.

— Прошел кучу мусора.

— Что?

— Прошел кучу мусора.

— Ты не принял наркоты?

— Нет.

— Тогда какого черта докладываешь о пустяках?

— Это не пустяки. Тут куча обломков бетонных плит, во все стороны торчит арматура, в досках большие гвозди. Можно и без всяких мин остаться калекой. Будьте осторожней.

— Ты за обстановкой следи. С мусором как-нибудь разберемся.

— До связи!

— И только по делу!

— Да.

Бреун чертыхнулся, вложил рацию в чехол и пробурчал:

— Как мне надоели эти идиоты!

— Что такое, Райан? — спросил Лаурье.

— Да дозорный открытым текстом выдал в эфир, что прошел через кучу мусора, насыщенную арматурой и гвоздями. Чтобы мы случайно не поранились. Не придурок ли?

— Он же предупредить хотел, Райан.

— Открытым текстом?

— Ты же знаешь, мы работаем на частоте, которую ни русские, ни сирийцы не используют. В настоящий момент все станции переведены в режим импульсной связи. Переговоры перехватить невозможно.

— Но запеленговать станцию вполне реально.

— Ты думаешь, что русские подтянули к Эль-Нугуру аппаратуру РЭБ?

Бреун поправил бейсболку и ответил: