…Убираюсь до трёх часов ночи. Устала жёстко, ноги не держат. Мне завтра к первой паре в универ — вставать рано. По-хорошему, я уже десятый сон должна видеть.

Быстро умываюсь и топаю к себе в комнату. Переодевшись в чистое, падаю на кровать — тело от усталости ноет, а сна ни в одном глазу. Блин! Как уснуть, когда в доме чужой человек? Да ещё такой… большой. Тамариной чуйке можно доверять, но…

Бойся своих желаний. Ужастик!

А у меня тут триллер — эротический. Героиня — дурочка, фантазирует на тему секса с незнакомым мужиком. У этого мужика, между прочим, рана от пули и памяти нет. Ему посочувствовать надо, но я мечтаю в штаны ему залезть.

Нет!

Не так я воспитана. Развратная девка, которая внезапно проснулась во мне, может идти к чёрту. Но без меня.

Встаю и топаю в кухню. В любой непонятной ситуации — пожри.

В холодильнике — грусть и тоска. Открываю морозилку, достаю кусок мяса, кладу в микроволновку на разморозку. Порежу, поджарю с лучком, а на гарнир макарошек отварю.

Я в последнее время часто питаюсь макаронными изделиями, их у меня десяток видов на любой вкус, и даже цветные есть. Это фигово для моей талии, особенно, если учесть, что я тяп-ляп хожу на стрип-пластику. Лишние килограммы прописались на боках и заднице.

Стою, разглядываю себя в отражении стекла балконной двери, и делается мне грустно. Завтра на стрип-пластику срочно! Как раз усиленное занятие будет. Отбарабаню от звонка до звонка и никаких лишних мыслей не допущу. Сосредоточусь на пилоне.

Я задираю футболку до груди, приспускаю домашние штаны — любуюсь целлюлитом и хнычу. Костик комплексовал, что смотрится рядом со мной слишком худым. М — мужская, л — логика. Типа не ему в качалку надо, а мне похудеть. Но килограмм пять мне надо скинуть по-любому.

— Ой, блин! — вскрикиваю, заметив в отражении мужской силуэт.

Красная, как варёный рак, я скорее возвращаю майку и штаны в позицию «прилично». Припёрся! Стучать не учили? Хм… некуда стучать. В кухне нет двери — арка.

— Не спится, стройняшка? — хриплым голосом спрашивает гость.

— Тебе, я вижу, тоже не до сна, — рычу, обхватив себя за плечи.

У меня по рукам мурашки, и это точно видно. Чёрт…

— Пахнет вкусно.

— Чем? — кошусь на микроволновку. — Я ещё ничего не готовила, мясо только размораживается.

Шкаф шагает к столу, деловито выдвигает венский стул и садится:

— Покормишь? — спрашивает, пожирая меня глазами.

— Если перестанешь на меня пялиться, — фыркаю и иду ставить воду для макарон.

Спагетти и мяса мне не жалко, просто настроение испортилось до отметки со знаком минус. Вот и рявкнула… Но мне уже стыдно.

Пока я вожусь у плиты, придумывая, как сгладить неловкую ситуацию, гость ставит кипятить чайник, находит в шкафчике заварку — чай нам готовит. Короче, чувствует себя как дома. Я удивлена, но молчу. Не хочу нарычать на него ещё раз.

— Может, дождёшься основное блюдо? — я не выдерживаю, когда раненый тянется через меня на полку, где стоит сахарница. — Сначала надо поесть, а потом пить чай, — разворачиваюсь и смотрю ему в глаза.

Мы снова близко. Ближе, чем стоило бы. Шкаф с лёгкой улыбкой на губах кивает и берёт сахарницу. Он идёт к столу, кладёт себе в чашку две ложки сахара и перемешивает.

Оглох, что ли?!

Бросаю нож, которым собиралась резать мясо, и иду к нему. Выдвигаю венский стул сажусь и… беру вторую чашку — ту, что для меня, пью чай. Без сахара.

— Ты всегда всё делаешь правильно, да? — мужчина продолжает едва заметно улыбаться.

— Нет. Что за глупости? С чего ты взял вообще?

— У тебя дома идеальный порядок.

Ага, везде, кроме гостиной, где я ещё не успела отмыть кровь…

— С твоим появлением здесь появился хаос, — сама не замечаю, как начинаю улыбаться.

— Возможно, в прошлой жизни я был раздолбаем.

— Ты что-то вспомнил?

— Нет, просто предположил, — гость хмурится, смотрит в чашку.

— Ой… — прикусываю губу. — Я не спросила, как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — пожимает плечами. — Утром свалю, если ты об этом.

— Я… Нет… То есть… мне надо будет уходить и… Но если хочешь… — слова растворяются в смятении.

— У меня утром тоже дела.

— Хорошо, — киваю.

Совсем не хочется, чтобы он уходил. И дело не в моём влечении…

Вспоминается наш Федя, и аналогию провести несложно. Всё начинается с беды, а закончиться может катастрофой. Куда он пойдёт? На улицу, естественно. Непросто найти работу, когда у тебя даже имени нет. Фёдор был в гораздо лучшем положении, чем мой гость, но неудача за неудачей его сломали. Если бы не Марина, не знаю, что бы с ним стало. А сколько их таких — поломанных? На всех ангелов-хранителей не хватает.

— Попробуй вспомнить, как тебя зовут, — предлагаю шкафчику.

— Я пробовал, не получается, — улыбка пропадает с его губ. Сидит чернее тучи. — Как думаешь, какое имя мне подходит? — поднимает на меня глаза, полные надежды.

— М-м-м… Миша? Ты похож на медведя.

— Да? — хмыкает. — На какого-то конкретного медведя или вообще?

У меня чай встаёт поперёк горла, я кашляю. На вполне конкретного медведя. Но с чего такой вопрос?

— Всё нормально! — выставляю руки ладошками вперёд, останавливая человека-гору, который собирается «постучать» мне по спинке. — Я в порядке, — дышу, держась за шею. — Не в то горло пошло.

— Я что-то не то ляпнул? — спрашивает и так ехидненько улыбается.

Ощущение, что он сейчас скажет — я тот самый мишка, которого ты гладила на ферме. Нет, конечно — это из разряда моей любимой мистификации, как говорит тётя. Но, блин, похож! Глаза эти медовые, «медвежья» походка вразвалочку, и размеры у моего гостя нечеловеческие. А ещё… его тоже подстрелили. Правда, рана всего одна, а у нашего мишки их пять. Но один фиг — много совпадений…

Остановись, Дина, тебя уносит!

— Так, что насчёт имени? — я глотаю чай, пытаюсь уйти от навязчивых мыслей. — Михаил не подходит?

— Не думаю, что меня звали Миша, — шкаф тоже пьёт чай, думает. — Плохая примета носить чужое имя, но меня надо назвать. «Эй, ты» — не вариант.

— Значит, нужно придумать погремуху.

— Чо придумать? — он смотрит на меня, скривившись. — Погремуху?

— Ну да — погремуху, погоняло, кличку, — перечисляю синонимы. — Ник-нейм, ну!

— Да понял я, понял…

— Только такой, чтобы тебе подходил.

Снова хочется назвать его медведем, но это обязательно трансформируется в «мишку» и получится «плохая примета».