С 1942 года, в результате огромных заказов СС, прибыль с продаж циклона Б взлетела до небес. Один только Освенцим запрашивал 23 тонны инсектицида. В 1943 году циклон Б составлял 70 % прибыли Degesch.

В первый день в Освенциме Капезиусу только предстояло узнать о важности этого отравляющего вещества. Виртс провел ему лишь поверхностную экскурсию по лагерю. Более подробную информацию о новой должности ему сообщил доктор Адольф Кромер в лагерной аптеке. Это место стало Капезиусу домом до конца войны.

Он довольно быстро понял, что у нового начальника не просто всем знакомая депрессия. На самом деле Кромер находился на грани нервного срыва. Хотя некоторые доктора, в том числе Виртс и Менгеле, в Освенциме процветали, на других бесконечная жестокость сказывалась тяжело. Очевидно, Кромер относился к последним. Аптекарь из числа заключенных, Ян Сикорский, признался Капезиусу, что Кромер сказал однажды: «Войну нам уже не выиграть»[96]. Капезиус отказывался верить, что Кромер поведал бы подобное заключенному, так что решил это с ним обсудить.

– Да, я это сказал, – признался Кромер.

Вскоре Капезиус выяснил, что Кромер свободно общался со многими заключенным, которые работали в аптеке.

– У тебя глаза на лоб полезут. У нас тут Содом и Гоморра, – говорил Кромер Капезиусу. – Ад по сравнению с этим – ничто[97].

Капезиус не пробыл в Освенциме и двух месяцев, когда Кромера арестовали, осудили и казнили за «распространение пораженчества». После войны Капезиус банально описал беспорядочные события: «Меня перевел в Освенцим штурмбаннфюрер Лоллинг, потому что их аптекарь доктор Кромер заболел. Я прибыл в Освенцим служить под началом доктора Виртса. Кромер принял меня в эсэсовской аптеке. Вскоре его состояние ухудшилось, и он скончался 18 февраля 1944 года. Меня назначили его приемником». (В 2010 году, во время реновации частного дома неподалеку от Освенцима, были обнаружены подлинные лагерные документы. В их числе был сертификат о смерти Кромера. Поскольку СС не хотели афишировать казнь одного из главных офицеров, причиной смерти они указали «сердечный приступ»[98].)

Капезиус был горд повышением до главного аптекаря. После войны он утверждал, что «жуткие вещи», которые он наблюдал в лагере, были «печальны, чуть ли не вызывали тошноту. Все время кажется, что тебя сейчас стошнит. Это сначала. А потом привыкаешь»[99]. Но он ни разу не показал, что чем-то недоволен, ни разу не жаловался коллегам. Им даже нравилось, что Капезиуса, казалось, не мучали сомнения и чувство вины, погубившие его предшественника. Он намеревался воспользоваться постом в Освенциме по полной программе.

Жил Капезиус в деревянном бараке около офицерской столовой. Его соседями по бараку были другие лагерные врачи, в том числе Йозеф Менгеле и Фритц Кляйн, с которыми он быстро подружился. Работал он в аптеке блока № 9 в главном лагере; эта аптека была частью огромной независимой системы эсэсовских больниц и клиник. Первый лазарет построили в 1940 году и со временем добавили палаты для заключенных, поликлиники для эсэсовцев, стоматологический офис, а также аптеку. Госпиталь, прозванный заключенными «залом ожидания перед крематорием», изначально весь умещался в одной большой комнате[100]. К прибытию Капезиуса госпиталь разросся до здания из четырех блоков, включая один, полностью отведенный под эксперименты[101].

– Аптека СС находилась в кирпичном здании за пределами главного лагеря, – вспоминал Капезиус после войны. – Там было два этажа и чердак. Сама аптека располагалась на первом этаже, там же была комната, где разбирали привезенные в Биркенау медикаменты и приборы. Иногда попадались и инструменты. Это все было только для заключенных. Сортировка входила в мои обязанности, но на самом деле ею занимался польский заключенный, аптекарь [Ян] Сикорский[102].

Сикорский давно работал в лагере, его привезли туда еще в июне 1941 года[103].

Капезиус трудился в просторном офисе на первом этаже. Там было три металлических стола, несколько стульев, картотека и коробки, одна на другой расставленные у стены. Капезиус делил кабинет с аптекарским бухгалтером. Соседнее помещение занимали его ассистенты – заключенные, а третий кабинет, самый дальний, отвели для стоматологов и гарнизонных врачей. В небольшом изоляторе на втором этаже располагалось шесть коек для больных эсэсовцев. Верхний этаж занимал чердак, там хранились медикаменты и приборы, которые по прибытии забирали у заключенных[104].

– В мои обязанности входил заказ медикаментов, как для эсэсовцев, так и для заключенных, – вспоминал Капезиус. – Их привозили из центральной медицинской станции в Берлине, то есть из центральной станции войск СС. Я делал заказы для главного лагеря, Освенцима, и близлежащих Биркенау и Моновица[105].

Привезенные медикаменты Капезиус хранил в подвале. Там же был огромный склад пестицидов ДДТ, посланных Красным крестом для дезинсекции. В подвале были отдельные душевые и шкафчики, а также парикмахерская для эсэсовских врачей.

– В аптеке на меня работала где-то дюжина заключенных, – вспоминал Капезиус. – Не считая бухгалтеров, все эти люди были аптекарями.

У Сикорского, главного помощника Капезиуса, в подчинении находилось несколько заключенных-аптекарей.

– Я был кем-то вроде Oberhäftling, надзирателя над другими заключенными, – вспоминал Сикорский. – Для капо (начальника-заключенного) мне не хватало «подчиненных». Но иногда меня так и называли – капо.