– Ведьмак, – вдруг проговорил Три Галки. –Хочу тебя спросить.

– Спрашивай.

– Почему ты не завернешь?

Ведьмак какое-то время глядел на него.

– Ты действительно хочешь знать?

– Хочу, – сказал Три Галки, поворачиваясь к немулицом.

– Я еду с ними, потому что я безвольная игрушка. Потомучто я – пучок пакли, гонимый ветром вдоль дорог. Куда, скажи мне, я долженехать? И зачем? Здесь, по крайней мере, собрались те, с кем есть о чемпоговорить. Те, кто не замолкают, когда я подхожу. Те, кто, даже не любя меня,говорят мне это прямо в глаза, не кидают камни из-за заборов. Я еду с ними потой же причине, по какой поехал с тобой в трактир плотогонов. Потому что мневсе равно. У меня нет места, куда я мог бы стремиться. У меня нет цели, котораядолжна быть в конце пути.

Три Галки откашлялся.

– Цель есть в конце любого пути. Она есть у каждого.Даже у тебя, хоть тебе и кажется, будто ты не такой, как все.

– Теперь я тебя спрошу.

– Спрашивай.

– А в конце твоего пути есть цель?

– Есть.

– Счастливец.

– Дело не в счастье, Геральт. Дело в том, во что тыверишь и чему отдаешь себя. В чем твое призвание. Никто не может знать об этомлучше, чем… Чем ведьмак.

– Я сегодня то и дело слышу о призвании, –вздохнул Геральт. – Призвание Недамира – захватить Маллеору. ПризваниеЭйка из Денесле – защищать людей от драконов. Доррегарай чувствует призвание ксовершенно обратному. Йеннифэр, учитывая определенные изменения в организме, неможет исполнить своего призвания и мечется из стороны в сторону. Черт побери,только рубайлы да краснолюды не чувствуют никакого призвания, а просто хотятнахапать как можно больше. Может, поэтому меня к ним так тянет?

– Не к ним тебя тянет, Геральт из Ривии. Я не слеп и неглух. Не при звуке их имен ты схватился тогда за мешочек. Но кажется мне…

– Напрасно кажется, – беззлобно сказал ведьмак.

– Прости.

– Напрасно извиняешься.

Они сдержали лошадей в самое время, чтобы не налететь нарезко остановившуюся колонну лучников из Каингорна.

– Что случилось? – поднялся на стременахГеральт. – Почему остановились?

– Не знаю, – повернул голову Борх. Вэя судивительно сосредоточенным лицом быстро произнесла несколько слов.

– Поскачу в голову, – сказал ведьмак. –Узнаю.

– Останься.

– Почему?

Три Галки минуту помолчал, глядя в землю.

– Почему? – повторил Геральт.

– Поезжай, – бросил Борх. – Может, так-то онои лучше.

– Что – лучше?

– Поезжай.

Мост, связывающий два берега каньона, выглядел солидно, былпостроен из толстых сосновых бревен, опирался на четырехугольный столб, окоторый поток, шумя, разбивался на длинные полосы пены.

– Эй! Живодер! – рявкнул Богольт, подводятелегу. – Ты чего остановился?

– Черт его знает, что это за мост!

– А чего ради нам на него лезть? – спросилГилленстерн, подъезжая ближе. – Что-то не светит мне лезть с телегами наэту кладку. Эй, сапожник! Ты почему ведешь туда, а не по тракту? Ведь трактидет дальше к западу?

Героический отравитель из Голополья приблизился, скинулбарашковую шапку. Выглядел он презабавно, облаченный в натянутый на сермягустаромодный полупанцирь, который выковали еще, почитай, при короле Самбуке.

– Тут дорога короче, государь, – пояснил он неканцлеру, а непосредственно Недамиру, лицо которого по-прежнему выражалопрямо-таки болезненную усталость.

– Чем какая? – спросил, поморщившись, Гилленстерн.Недамир не удостоил сапожника даже взглядом.

– Это, – сказал Козоед, указывая на тривздымающиеся над округой щербатые вершины, – Хиява, Пустула и Скочий Зуб.Дорога ведет к руинам старой крепости, обходит Хияву с севера, за истокамиреки. А по мосту мы можем дорогу срезать. По ущелью выйдем на равнину межгорами. А если тама драконьих следов не найдем, пойдем дале на восток, осмотримяры. А еще дале на восток лежат ровнютенькие луговины, оттедова прямая дорога вКаингорн, к вашим, государь, владениям.

– И где это ты, Козоед, такого ума об энтих горахподнабрался? – спросил Богольт. – У колодок сапожных аль как?

– Нет, милсдарь. В ребячестве овец тута пас.

– А мост выдюжит? – Богольт приподнялся на козлах,глянул вниз, на пенящуюся реку. – Пропасть сажен сорок.

– Выдюжит.

– А откуда вообще взялся такой мост в этой глуши?

– Его, – сказал Козоед, – в давние временатролли срубили, а кто тута ездил, крепко им платить должон был. А так как редкокто тута ездил, то тролли по миру пошли. А мост остался.

– Повторяю, – гневно сказал Гилленстерн, – унас телеги с грузом и фуражом, на бездорожье мы можем застрять. Не лучше литрактом ехать?

– Можно и трактом, – пожал плечамисапожник, – но дорога дальняя. А король говорил, что ему надыть к драконусрочно, потому как он высматривает его, словно коршун падь.

– Падаль, – поправил канцлер.

– Пусть падаль, не все едино? – согласилсяКозоед. – А мостом все равно ближее.

– Ну, так вперед, Козоед, – решил Богольт. –Жми передом, ты и твое войско. У нас такой обычай – вперед пускать самого боевитого.

– Не больше одной телеги сразу, – предостерегГилленстерн.

– Лады. – Богольт стегнул лошадей, телегазадуднила по бревнам моста. – За нами, Живодер! Глянь-ка, колеса ровноидут?

Геральт придержал коня, дорогу ему загородили лучникиНедамира в пурпурно-желтых кафтанах, столпившиеся на каменистой площадке.

Кобыла ведьмака фыркнула.

Дрогнула земля. Горы загудели, зубчатый край каменной стенывдруг затуманился на фоне неба, а сама стена неожиданно заговорила глухимощутимым гулом.

– Внимание! – зарычал Богольт уже с другой сторонымоста. – Эй, там, внимание!