Реальность потрясла его не меньше.

Ее гибкое тело сияло в великолепии наготы. Капельки воды поблескивали на коже, словно она погружалась в россыпь бриллиантов. Она завораживала, подобно магии.

Он забыл обо всем. Дышать. Думать. Двигаться.

Ошеломление в ее глазах гипнотизировало его. Помнится, когда он раздвинул ее бедра своими и погрузился в самый центр обжигающего жара, она смотрела на него точно так же.

– Стелла… – тихо произнес он.

Околдовывая, она подняла на него взгляд, это пылкое сочетание мягкости и силы, воплощение женской чувственности. Он изо всех сил сопротивлялся желанию прижаться губами к ее губам.

Он никак не мог забыть ее настойчивость и страсть в тот день. Но потом она не просто ушла. Сбежала. Единственная из всех его любовниц. Обычно это Эдуардо заканчивал любую связь – мягко, но решительно.

Сомнение и сожаление закрались в его душу после спешного ухода Стеллы. Он всеми силами пытался забыть ее, но во снах она таилась в море, маня к себе, как сирена.

Увы, в реальности она оказалась гораздо ярче, ослепительнее, чем в его фантазиях. Внутри тут же вспыхнуло взрывоопасное желание.

– О чем ты забыла? – рявкнул он, с трудом обретая дар речи.

– Что ты здесь делаешь? – вскинула подбородок она.

Уже разгоравшиеся искры вспыхнули и заметались между ними.

– Почему ты мне не ответила?

– Не стоило высаживать дверь. – Ее голос звучал холодно, но глаза пылали.

– Ты мне не ответила. – Он пытался успокоить дыхание, но возбуждение уже раздувалось ее ледяной вызывающей непокорностью.

– Я тебя не слышала.

Эдуардо помрачнел еще больше. Он имел в виду совсем не это. Он хотел знать, о чем она забыла.

– Неужели ты волновался обо мне? – Ее глаза сверкнули недоверием.

– А почему это тебя так удивляет? Я принес тебе поднос с едой.

– Никогда не представляла тебя в роли посыльного.

– А как ты меня представляла? – расплылся Эдуардо в довольной улыбке.

Ее глаза вспыхнули.

– Можешь ударить меня, если так хочется, – провокационно прошептал он.

– Мы оба знаем, что могу.

– Если собираешься поставить мне фингал – только не на лице. В прошлый раз это вызвало много ненужных вопросов.

Она резко вдохнула. Ему удалось задеть ее.

– Если я тебя ударю, здесь в мгновение ока окажутся твои солдаты.

– Я могу сладить с тобой без посторонней помощи.

– Сладить со мной? – огрызнулась она. – Мне что, требуется пройти курс дрессировки?

Не помешало бы. Эдуардо улыбнулся, в красках представляя эту «дрессировку». Теперь-то он осознавал, как много думал о Стелле эти последние несколько недель.

– Почему ты так поступила? – вдруг спросил он, решив, что не сдвинется с места, пока не получит ответ.

На какое-то время повисло молчание.

– А что, если я захотела пережить лучшее, что есть в Сан-Фелипе?

Стелла все еще избегала смотреть ему в глаза. Неужели она лишь хотела воплотить свою фантазию? Безудержный секс на берегу с принцем-плейбоем?

Разочарование стало еще горше.

Он всегда старался избавиться от банального клише сумасбродного «запасного наследника». Сначала питал амбиции изучать право, но от этого пришлось отказаться. Потом решил выстроить карьеру в вооруженных силах, но и там его планам помешали.

Отец Стеллы исключил для Эдуардо любую возможность действительной военной службы. Он утверждал, что защита принца обойдется слишком дорого, и ценность, которую Эдуардо может принести армии, перевесит необходимость рисковать жизнями других солдат.

Антонио встал на сторону генерала. За короткий разговор, в котором Эдуардо не дали и слова вставить, его обрекли на праздную жизнь, отдав ему заботы о туризме в собственной стране. Но финансовое благополучие многих граждан зависело от положения дел в туриндустрии, и Эдуардо работал, не жалея сил, – как всегда. Но он питал особую неприязнь к генералу Карлосу Замбрано.

Что же касается его дочери…

Она долгие годы не появлялась в штаб-квартире генерала, в противном случае Эдуардо гораздо раньше заметил бы эти льняного цвета волосы и спортивную, с аппетитными формами фигуру. Она обучалась и тренировалась в Новой Зеландии. Благодаря службе безопасности Эдуардо были известны все факты, но в досье не было подробностей, которые он хотел знать.

– И тебе хватило всего одного раза? – спросил он.

Она взглянула ему в глаза.

– Точно так же, как и тебе.

Ее щеки залились краской, и Стелла поспешила опустить ресницы.

Вздохнув, Эдуардо сильнее уперся ладонями в стену душа, тратя энергию, угрожавшую вырваться наружу. Неужели она сомневалась, что он все так же сгорал от страсти к ней? Почему не хотела снова поддаться вожделению? Как хорошо бы им было, окажись Стелла там, где ему требовалось…

В белом платье, с кольцом на пальце, в его постели. И ни минутой раньше.

– По-моему, одного раза было мало, – мягко поддразнил он ее.

– Ты ведь никогда не встречаешься с женщиной больше пары ночей. Разве я чем-то отличаюсь от остальных?

За последние годы у него было не так и много этих «остальных». Теперь Эдуардо скорее играл в дамского угодника – много флиртовал, но редко заходил дальше. Так было безопаснее, ведь доверять он мог только очень узкому кругу.

Сейчас этот легкий намек на ревность раздувал у него внутри пламя преисподней. Он старательно отводил взгляд от обнаженной красоты Стеллы, но все равно видел темноватые упругие соски и округлые груди, подтянутый плоский живот, соблазнительный кустик волос на верхушке бедер, сияющие капельки воды на коже…

– Как видишь, – полным сарказма голосом изрекла она, – я в полном порядке. Так что можешь не беспокоиться и уходить.

Эдуардо вспыхнул. Неужели она думала, что может ему приказывать?

Он буквально пожирал Стеллу глазами, его губы отчаянно жаждали поцелуя, а плоть в брюках напряглась. Стелла еле заметно дрожала, но по-прежнему хранила молчание. Лишь с вызовом вскинула голову.

И тут у него внутри наряду с вожделением зародилось еще одно чувство – восхищение. Потом – уважение. И, наконец, сожаление.

Ну что он творил, возвышаясь над ней вот так? Вторгался в ее личное пространство? Бога ради, она ведь принимала душ!

Она явно не собиралась позволять ему себя запугивать. Даже обнаженная, она стояла, будто в броне, сильная, гордая и храбрая.

– Почему ты потом убежала?

Ее губы приоткрылись, а гнев разгорелся еще ярче. Но, черт возьми, она снова промолчала!