люльке. Вообще-то пацаненок любил путешествовать в автомобиле. Только обычно рядом была мама.

— Потерпи, малыш, скоро приедем. Про виноватых это не к тебе. Это я о себе и Юле. Занесло нас тогда. Я во всем виноват. Из-за минутной слабости предал Милану. И, как оказалось, Юля тоже не особенно счастлива была со мной. А Милана, она гордая! Даже удерживать меня не стала. Отпустила… Эх!

Стас остановил джип у своего дома. Бережно взял на руки сынишку. И, прикрывая его от весеннего ветерка, быстро прошагал к подъезду. В лифте он прислонился к стене, поправил съехавшую набок шапочку и грустно улыбнулся Артемке.

Его одолевали безрадостные мысли. Как искать Юльку, где искать? Куда она вообще могла деться? В полиции посоветовали поговорить с подружками. Но чтобы это сделать, надо Тему с кем-то оставить. По телефону ни одна из них ничего путного не сообщила.

Сейчас Соболев со всей остротой понимал, насколько сложно было жене. Ведь ребенок сузил круг ее интересов до предела. Вот у нее крыша-то и поехала.

Юля была девушкой незаурядной, жизнерадостной, энергичной. А тут мало что токсикоз замучил во время беременности, так еще и после родов пришлось ограничивать себя в общении с друзьями, подругами.

— К подружкам — Светлане и Ларисе — обязательно надо съездить. Последнее время она с ними посещала клубные вечеринки. Зря я так спокойно относился к ее развлечениям. Но ведь хотелось как лучше. Шел ей навстречу. Но что сделано, то сделано. Лишь бы не случилось с ней чего.

В размышлениях Соболева сквозило не только беспокойство о пропавшей жене. Подмешивалось смутное подозрение, что исчезла она не просто так. Верить во что-то страшное, необратимое не хотелось.

Станислав, уложив сынишку спать, сидел перед телевизором, но не следил за тем, что происходило на экране. Где-то в глубине его тяжелых мыслей прочно поселился червь сомнений в безгрешности жены.

Он вспоминал, что Юля странно вела себя, особенно последние две-три недели. С Артемкой была то очень ласкова, то сердилась на него, а порой вообще была груба с ним. Приходилось пресекать ее откровенное недовольство по поводу капризов сына.

— Юля, что же ты сердишься на него. Зубки прорезаются, вот малыш и капризничает. Все дети в этом возрасте ведут себя именно так, — Стас брал сынишку на руки, уходил в другую комнату, успокаивал его. И давал время успокоиться жене.

Вспышка гнева у нее проходила быстро. И Юля уже с виноватой улыбкой подходила и забирала малыша у Стаса.

С ним самим она тоже была то необычно внимательна, то вдруг обрушивалась обвинениями в том, что он испортил ей жизнь, что ей все надоело.

Соболев предлагал обратиться к психотерапевту, уверял жену, что ее состояние очень похоже на послеродовую депрессию.

— О какой депрессии ты говоришь?! Темке скоро семь месяцев. Если бы что-то и было, то сразу после родов.

— Просто у тебя накопилась усталость. Давай возьмем няню. Будешь больше отдыхать, и мы с Темушкой не будем раздражать тебя.

— Еще чего! Не нужна нам никакая няня, сама справлюсь. И хватит давить на меня.

Так заканчивался почти каждый разговор. Чтобы хоть как-то сгладить ситуацию, Станислав старался больше времени проводить дома, гулял с ребенком, помогал жене по дому. И отпускал с подружками в кафе, в клуб, надеясь, что это вернет ей былой жизнерадостный характер.

Возвращаясь со встреч с подружками, Юля была излишне весела и внимательна к мужу. Но что-то было в этом не совсем естественное. Словно она чувствовала за собой какую-то вину и пыталась загладить ее.

В такие минуты Станислав ловил себя на мысли, что жена что-то скрывает от него. Но опускаться до отслеживания в телефоне ее контактов не хотел. Хотя все чаще обращал внимание на то, что она не расстается с телефоном ни на секунду, а при разговоре старается уединиться.

Теперь эти мысли не давали ему покоя. Что-то где-то он упустил. Но уточнить, что и где, уже не представлялось возможным.

Юля не возвращалось и не давала о себе знать. Сведений о том, что с ней и где она, не было. Оставалось ждать. И ожидание это было все тревожнее с каждой новой минутой.

Глава 13

Милана не откладывая позвонила Элине.

— Эличка, как ты думаешь, кто у меня был в гостях?

— Даже не задумываясь отвечаю: бука Мамаев. Кто же еще. Он же исполняет все капризы твоей мамы. А у нее одна цель — удачно выдать тебя замуж.

— Нет, дорогая. Ты слишком далека от верного ответа, — задетое самолюбие вылилось в обиженный тон. — Ты так рассуждаешь, словно у меня с этим серьезные проблемы. Одно дело желание мамы, другое — хочу ли я этого и вообще надо ли оно мне. К тому же, если вдруг очень уж захочется, то за кандидатом в мужья дело не станет.

— Ну не сердись, Миля. Можно повторить попытку?

— Ладно, попробуй.

— Неужели Соболев?

— Теперь в точку. Как ты догадалась?

— По твоему восторгу, милая. И что же он хочет?

— В том-то и дело, что ничего. Приходил извиниться. Но ты бы его видела: весь как в воду окунутый и с сынишкой. У них там серьезные проблемы — Юлька пропала.

— Это как?

— Вот так. С тех пор как подкинула мне малыша, так и сама исчезла.

— И что Соболев? К тебе намылился?

— Нет, Элина. Даже намека на это не было. У него сейчас без меня проблем достаточно. Представляешь, Юльки нет, и ему приходится самому за сыном ухаживать. А от той ни слуху, ни духу. Страшно даже.

— Да уж. Но я так и не поняла, к тебе-то зачем заявился? Помощи ищет?

— Я же сказала: пришел извиняться за недоразумение. Эличка, дело не во мне. Помощь требуется… от тебя.

— Я-то тут при чем? Ребенок заболел?

— Нет. Он обратился в агентство в поисках няни. Завтра ждет соискательниц. Ты бы не могла присутствовать, помочь. Он ведь мужчина, откуда ему знать, какой должна быть настоящая няня.

— Так ведь и я не знаю. К тому же, я на работе.

— Эля, я тебя очень прошу, придумай что-нибудь. А? Я посоветовала ему уточнить время в соответствии с твоими возможностями. Помоги человеку, пожалуйста.

— А сама почему не бросилась на помощь?

— Элина, о чем ты? Какой из меня советчик по этому поводу?

— Ой, Мила, кажется мне, что он втягивает тебя в заботы о своем ребенке. А ты и рада стараться.

— Ты ошибаешься. Обо мне речь вообще не заходила, — Милана грустно добавила: