До прибытия статуи улица Бабуина имела двойное наименование: какое-то время ее называли улицей Неаполитанского сада (via dell’Orto di Napoli) из-за плотности неаполитанского присутствия. Теперь это имя подарено соседнему переулку. Затем ее именовали улицей Кобылы (via del Cavalletto), поскольку здесь был распространен особый тип пытки – «на кобыле», когда обвиняемого сажали верхом на заостренный брус, а к щиколоткам привязывали гири. Их вес соответствовал тяжести преступления.

* * *

Продвигайтесь по улице Бабуино до самой площади Испании. Там вас ждет известная лестница XVIII века, ведущая к церкви св. Троицы – Тринита-деи-Монти. Ее образ уже давно неотделим от славы Рима. Площадь получила свое имя в XVII веке, благодаря размещенной здесь резиденции испанского посла. На самом деле только половина площади носила это имя, остальная – на стороне улицы Бабуино – очень долго называлась площадью Франции (piazza di Francia), поскольку была посвящена французским правителям, чьими силами на холме строилась церковь Тринита-деи-Монти. Уже с XVI века здесь бурлила культурная жизнь города и сновали туристы. Писатели и художники, проживавшие в Риме, любили проводить сладостные часы на ступенях этой уникальной лестницы. У ее подножия справа до сих пор сохранился домик «Казина росса» (Красный домик), последнее место жизни и смерти английского поэта Джона Китса (по слухам, его призрак иногда появляется в этих местах).

На протяжении XVIII века площадь Испании почтили своим присутствием два знаменитых авантюриста: граф Калиостро и Джакомо Казанова. Калиостро проводил здесь свои мистико-масонские заседания, в окружении черепов и змей, в «Трактире на лестнице» (Locanda della Scalinata). Казанова, в свою очередь, прибыв из Венеции в 1748 году в Рим молодым аббатом, проживал в палаццо Спанья у кардинала Трояно Аквавива. Однако вскоре его отдалили от священного круга за устройство любовной интрижки своего коллеги с некой Барбаруччей Делаквой. Спустя 12 лет брат прославленного венецианца Джованни Казанова, художник, творивший в Риме, украл у него «под венец» еще одну вожделенную даму, Терезу Роллан, дочку хозяина площадной гостиницы «La Ville de Paris». Вот уж поистине для этого венецианца счастливым это место не назовёшь.

В центре площади царит прославленный фонтан Баркачча («Лодчонка»), творение Пьетро Бернини, отца знаменитого Джанлоренцо, помогавшего тому в работе. Заказчиком был Урбан VIII, поэтому мраморный челн сопровождают пчелы и солнце – геральдические знаки папского рода. Мы вспомним об этом понтифике в рассказе о другом фонтане, который нам вскоре встретится. Сама же лодка, как видим, наполовину утоплена в водах. Говорят, папу поразила одна лодчонка, занесенная сюда страшным наводнением Тибра, и фонтан поставлен на том самом месте. На самом деле Баркачча разместилась ниже уровня земной поверхности с той лишь целью, чтобы решить проблему малого давления воды, не позволявшего устроить здесь сильно бьющие струи.

Однако обратите внимание на ту часть площади, где высится величественная колонна Девы Непорочного Зачатия, рядом с дворцом Пропаганды веры (Propaganda Fide) – местом действия массы любопытных историй. Саму колонну поставили здесь без особых проволочек в 1857 году в честь догмата о непорочном зачатии, провозглашенного тремя годами ранее папой Пием IX (в миру – Джованни Мария Мастай Ферретти). То, что установка прошла без проблем, римляне лукаво объясняли тем, что в тот день самого Пия IX в городе не оказалось.

Дело в том, что папа Мастай обладал репутацией своеобразного «талисмана наоборот». Например, после закрытой аудиенции, которую он дал нескольким епископам и одной даме, все присутствовавшие на ней неожиданно испустили дух. А еще герцог Аосты по возвращении от святого отца вдруг перевернулся в своей коляске. Тем не менее непорочная колонна стоит себе невредимой вот уже полтора века. Каждый год 8 декабря, в День непорочного зачатия, пожарные, взобравшись по длинной лестнице, водружают на голову Богоматери цветочный венец. А вот соседний дворец стал театром нешуточных художественных битв между Бернини и Борромини.

Невыносимая пропаганда

Однажды Урбану VIII пришла в голову мысль соорудить новый дворец для канцелярии Конгрегации по делам церковного миссионерства, т. н. Пропаганды веры (Propaganda Fide). Строительство было поручено любимчику папы – Джанлоренцо Бернини. Тот сразу принялся за работу и почти завершил здание в основных формах.

Однако в 1644 году папа скончался. Его преемник Иннокентий X не придумал ничего лучшего, чем отобрать заказ у Бернини и поручить строительство своему фавориту Франческо Борромини. Понтифик, естественно, не обратил внимания на такую деталь, как многолетнее неистовое соперничество мастеров и их натянутые отношения. Борромини с воодушевлением взялся за окончание фасада, выходящего на улицу Пропаганды (via di Propaganda), и назло сопернику декорировал окна здоровенными ослиными ушами, которые вдобавок запихнул еще и на угловое гербовое украшение дворца. Там они вписались в папскую символику.

Этот выпад объяснялся тем, что Бернини жил здесь же, напротив, в небольшом доме на улице Мерчеде (via delle Mercede). Добряк Джанлоренцо, надо сказать, особо не смутился. Немного поразмыслив, он через считаные дни выставил на террасе своего дома безупречно вылепленный огромный фаллос с массой атрибутов.

Конечно, сегодня от ослиных ушей и мужских причиндалов великих архитекторов остались лишь слухи да байки. Но эта история отлично передает кипение архитектурной мысли, ту творческую (и весьма раскрепощенную) атмосферу, благодаря которой римское барокко остается уникальной вехой в истории итальянского искусства.

* * *

Теперь пришло время подняться на вершину лестницы Тринита-деи-Монти, чтобы затем, пройдя несколько метров вправо, выйти на перекресток. Далее идите направо по улице Грегориана (viа Gregoriana). И вот совсем скоро, слева по ходу движения, вас привлекут ужасающе разверстые пасти на фасаде небольшого дворца Цуккари (Palazetto Zuccari).

Крик в никуда

Федерико Цуккари, мастер Позднего Возрождения, тем не менее уже вошедший во вкус барочной пышности, выкупил участок земли в 1590 году. В те времена это был цветущий холм в окружении лесов и тихих обителей. Здесь он выстроил дворец по образцу прославленного ансамбля Сада чудовищ в Бомарцо (близ Витербо)[24]. Подобный шаг сразу породил массу пересудов, а дом Цуккари стал центром притяжения представителей творческих профессий. И сегодня три его маскарона – самая яркая достопримечательность улицы Грегориана.

За несколько лет до этого Цуккари уже прибегал к схожему репертуару образов для адских врат в иллюстрациях к «Божественной комедии» Данте. Размещенные на фасаде монстры должны были ошеломить и напугать гостя, который потом поражался не меньше, если все-таки решался переступить порог. Ведь он оказывался в райском садике с великолепными фонтанами и статуями. Уникальность и красота здания подчеркивали творческий талант мастера.

В своем последнем завещании Цуккари выразил желание превратить диковинный дом в подворье для художников. Однако это желание