– Господи, Гриша, ты же никогда не был ревнивым, – нервноусмехнулась Ника, – у тебя что, разыгралась ностальгия по юным страстям? Тыменя достаточно хорошо изучил, чтобы не ревновать.

– Люблю очень. Потому и ревную. Не смейся, – улыбнулся он вответ, и стало ясно, что он окончательно успокоился, – лучше пожалей меня,видишь, какой я стал дерганый, самому стыдно. Эта предвыборная кампания стоиламне десяти лет жизни. Я ведь не купил себе пост губернатора, как другие. Я егозаработал, нервами своими, потом и кровью.

«Ну, деньги тоже были вложены немалые, – заметила про себяНика, – однако ты об этом не любишь говорить. А кстати, почему? Они ведь небандитские у тебя. Ты их тоже заработал, не столько потом и кровью, конечно,сколько хорошими своими хитрыми мозгами».

– Правда, пора спать. Мне тоже вставать в семь. У менязавтра дежурство в больнице.

– Дежурство, – проворчал Григорий Петрович, – знала бы ты,как мне надоели эти твои дежурства. Мы не для того отправили ребенка вШвейцарию, чтобы ты ринулась работать.

– Мы отправили Митюшу прежде всего для того, чтобы онполучил хорошее образование, а не крутился здесь, среди детей «новых русских».Это ведь твоя была идея, ты сам убеждал меня, что в Синедольске пока нет школы,в которую ты бы со спокойной душой отдал сына. При чем здесь моя работа?

Не дождавшись ответа, не сказав больше ни слова, Ника ушла вванную. Она терпеть не могла выяснять отношения. Она была человеком уступчивыми спокойным, однако в последнее время как-то так получалось, что они с мужемпостоянно балансировали на грани конфликта. Слишком много накопилось запретныхтем, которых не стоило касаться в разговорах.

Григория Петровича в последнее время стал все заметнейраздражать трудовой энтузиазм Вероники Сергеевны. Он считал, что у персоны егоуровня супруга работать вовсе не должна. Он надеялся, что в Синедольске,оторванная от своего родного Института Склифосовского, она угомонится, еезакружит, наконец, красивая содержательная жизнь политического бомонда.

Десятилетнего сына Митю решено было отправить в Швейцарию, взакрытую частную школу. Григорий Петрович опасался, что в Синедольске ребенокне получит достойного образования, станет слабым, капризным, избалованным,потому что пятерки ему будут ставить только за то, что он губернаторский сын. Вэтом Ника была с мужем согласна, хотя по Митюше очень скучала. А вот в том, чтокасалось ее работы, никакого согласия между супругами не было.

Когда стало ясно, что Григорий Петрович победит нагубернаторских выборах, Вероника Сергеевна недолго думая предложила главномуврачу краевой больницы свои услуги в качестве рядового хирурга-травматолога.

Больница остро нуждалась в специалистах, персоналувольнялся, мизерную зарплату регулярно задерживали, не хватало медикаментов,оборудования, койко-мест. Хирург такого уровня, как Елагина, был бы длябольницы настоящим подарком. К тому же первая леди области вряд ли станетпереживать из-за копеечной зарплаты, которую задерживают. А проблемы смедикаментами и оборудованием возложит на своего супруга. Губернатор найдетспособ обеспечить больницу всем необходимым. В общем, главный врач сразу загорелсяэтой странной идеей не меньше самой Елагиной.

Григорий Петрович категорически возражал, уверял Нику, чтоэто нелепо и будет воспринято окружающими как совершенный абсурд. Жена хозяинаобласти не должна вправлять конечности и чинить прошибленные черепа. Ее образжизни несовместим с больничной поденщиной. Ей положено присутствовать наофициальных мероприятиях, сопровождать мужа в поездках и на приемах. Ей простонекогда вкалывать рядовым врачом.

Но Вероника Сергеевна никак не желала становиться типичнойпервой леди краевого масштаба. Ей не нравилось заниматься светскойблаготворительностью, разъезжать с кортежем, в окружении телохранителей иадминистративной челяди по детским домам, колониям для малолетних преступникови интернатам для брошенных стариков, вручать перед телекамерами смущеннымсироткам «Сникерсы» и кукол Барби, гладить несчастных деток по головкам и,присев на корточки, задавать вопросы: а где, деточка, твоя мама? хорошо ли вас,ребятки, здесь кормят?

После мучительных семейных споров было решено, что хотя быпервое время Вероника Сергеевна ограничится двумя рабочими днями в неделю. Апозже, когда кончится сложный период вхождения ее мужа во власть, она станетработать, как ей хочется.

По вторникам и пятницам с девяти до трех Вероника Сергеевнавела прием в кабинете заведующего хирургическим отделением. К больнице ееподвозил шофер. У ворот ставилась дополнительная охрана. По негласномураспоряжению к ней на прием допускались только избранные больные. Новые коллегиотносились к ней с ехидным почтением, словно она была эксцентричной барынькой,которая повязалась ситцевым платочком и вместе с крестьянами собралась наполевые работы. Но, несмотря на это, в обществе коллег-врачей ей все-таки былозначительно уютней, чем в компании чиновничьих жен. А главное, она жить немогла без своей тяжелой неженской работы и боялась потерять квалификацию.

Выйдя из ванной, Ника улеглась в постель с романом ВиктораГодунова. Ей оставалось страниц десять, не больше, и оторваться она не могла.

– Я прошу тебя, убери ты с глаз долой эту несчастную книгу,– раздраженно прошептал Григорий Петрович и погасил свет.

Детективное агентство «Гарантия» занимало первый этажстаринного особняка в одном из арбатских переулков. Во дворе за чугуннымиворотами стояло в ряд несколько сверкающих иномарок. Егоров сразу заметил, чтодела у агентства идут отлично. Новенькая офисная мебель, оборудование,компьютеры, факсовые аппараты, лощеные молодые люди в элегантных костюмах.

«Бандиты, – с тоской подумал Иван Павлович, – деньги на всюэту красоту в наше время могут достать только бандиты. Не надо было сюдаприходить. Запросят столько, что всю жизнь потом буду долги отдавать».

– Добрый день, – улыбнулась ему хорошенькая секретарша, – ямогу вам чем-нибудь помочь?

– Моя жена и двое сыновей попали в секту, – мрачно сообщилЕгоров, – я хочу получить информацию об этой секте.

– Вам кто-то рекомендовал обратиться в наше агентство? Иливы нашли нас по рекламе?

– Я к вам по рекомендации, – Егоров протянул ей визиткуадвоката, – мне сказали, вы недорого берете за услуги.

– Да, цены у нас мягкие, – улыбнулась секретарша. –Минуточку, – она сняла телефонную трубку и произнесла певучим сладким голоском:

– Феликс Михайлович, к вам посетитель.

В небольшом уютном кабинете за дубовым старинным столомсидел пожилой сдобный толстяк с круглой рыжеватой бородкой и аккуратнойглянцево-розовой лысиной в обрамлении рыжих кудряшек. На Егорова пахнулодорогим одеколоном.