— Так… значит, головная боль. Где-то три из десяти. Ты меня развязал, так что общее самочувствие улучшилось — я бы сказала, стало пять из десяти. И я не умерла. Это, наверное, я скажу… десять из десяти.

— Итого… в среднем получается шесть из десяти. Шестьдесят процентов — это не так уж плохо.

— Но не так уж и хорошо.

— Может, наденешь мои штаны, согреешься, и процент повысится?

Желание, которое чуть поутихло, вернулось с удвоенной силой. Кира вдруг осознала, что у нее голые ноги. И она обнимает ими бедро Кэллоуэя. Очень неохотно Кира отодвинулась.

— Штаны не перевесят того, что ты оставил меня привязанной к кровати и, как последний извращенец, рылся в моей сумке. Могу я сейчас задать тебе свой вопрос?

— Что касается вопросов, боюсь, ты все еще находишься за красной чертой.

Он сложил на груди руки и сурово посмотрел на нее.

Мгновенно разозлившись, Кира вскочила, но от внезапного приступа дурноты у нее закружилась голова. Кэллоуэй нежно поддержал ее за талию, подхватил на руки и прижал к своей груди.

Кира сразу же почувствовала себя лучше. Ей вдруг захотелось спать, но головокружение определенно исчезло. Она была почти счастлива.

Кэллоуэй сдул с ее лба волосы и на секунду приложил к нему свою ладонь.

— Перестарался, — пробормотал он.

От его покаянного тона Кире стало стыдно. Ей захотелось разуверить его, сказать, что он ни в чем не виноват. Это она, все она. Она не обратила внимания на плохую погоду и упрямо вылезла на дорогу, что и привело к аварии. Это она набросилась на него с кочергой.

Но слова не шли с языка, тогда она просто уткнулась лицом ему в грудь. Она слышала, как бьется его сердце — сильно и мерно. И ей понравилась эта сила. Его сила. Кира осторожно вздохнула, растворяясь в ритме его сердцебиения и его надежных объятиях.

Подойдя к кровати, Кэллоуэй откинул одеяло и аккуратно уложил свою ношу на постель. Она поняла, что продолжения не будет. Внутри у нее все заныло.

Она протянула к нему руки и прошептала:

— Не уходи.

Кэллоуэй посмотрел ей в глаза, и в их серебристой глубине мелькнуло что-то… какое-то чувство, которое она не сумела определить. Он снова откинул одеяло и лег рядом с ней.

Грэм проснулся, будто его толкнули, глубоко вздохнул, почувствовав аромат Киры, замер и все вспомнил. Она взглянула на него, пробормотала «не уходи», и он не смог устоять. Он лег в постель рядом с ней, прижал к себе и баюкал до тех пор, пока она не уснула.

Его поступку могло быть только одно объяснение: он хотел быть с ней рядом. Когда он вообще в последний раз думал о том, чтобы уложить девушку в свою постель? Четыре года назад?

Или еще дольше?

Он пропустил между пальцами прядь ее волос, и ее веки затрепетали.

Кира пошевелилась, положила руку ему на грудь и снова затихла. Как будто убедилась, что он все еще рядом. У Грэма невольно сжалось сердце.

Он очень осторожно убрал ее руку и вылез из постели.

Он натянул свою любимую клетчатую куртку, вышел на крыльцо и с удивлением заметил, что солнце уже уходит за гору. Вскоре наступят сумерки. А он совершенно забыл о своих повседневных делах. Каким-то непонятным образом он проспал целый день. С Кирой Ландон Найлз.

Грэм сделал глубокий вдох. Ему нужно было прочистить мозги и избавиться от нежного запаха Киры. Он плотнее запахнул куртку, стряхнул маленький сугроб с кресла-качалки, сел в него и стал убеждать себя, что нельзя позволять себе поддаваться непонятным чувствам к девчонке, которую он едва знает.

Что же она все-таки там делала? И действительно ли она не знала, что Грэм прячется здесь, в горах? Как только ей станет лучше, он потребует ответы на все эти вопросы. Не потому, что ему так хочется, а потому, что он должен знать — чтобы обезопасить себя и более того — ее.

Отличного спасителя она себе выбрала, ничего не скажешь. Даже то, что она знает его имя, может возбудить кое у кого любопытство. Если она произнесет его вслух, власти возьмут ее в оборот.

Или еще хуже. Ею может заинтересоваться Майкл Фергюсон.

А он сидит здесь и валяет дурака. Грэм решил наконец встать и приняться за дела, но замер. Кира стояла в дверях хижины. Грэм отметил, что она нацепила одну из его футболок, сверху свитер, туго перетянутый в талии, а на плечи накинула одеяло. Она была еще сонной и выглядела нестерпимо сексуально. Само совершенство.

Несколько секунд Грэм не мог отвести от нее взгляд.

— Тебе не стоило вставать, — сердито пробурчал он.

— И тебе тоже доброго утра, Горец, — не смутилась она.

Грэм взглянул на небо, где уже появилась луна.

— Вечера, — поправил он и добавил, стараясь не выдать себя, не показать, какую она имеет над ним власть. — Тебе лучше вернуться в дом.

Кира прищурилась и, упрямо сдвинув брови, шагнула к нему, а не к двери.

Грэм уже хотел было сказать, что все будет так, как должно быть, — однако ему не пришлось утруждаться. Обледеневший пол крыльца сделал все за него. Не дойдя до кресла-качалки, Кира, в его носках, которые смотрелись на ней как носки великана на лилипуте, поскользнулась, издала звук вроде «уумпф» и рухнула прямо к нему на колени.

Она тут же попыталась подняться, но Грэм не был готов отпустить ее.

— Не уходи.

Он тут же осознал, что произнес те же слова, что и она немного раньше. «Интересно, заметила она или нет», — мельком подумал он.

Однако минуту спустя она все же расслабленно откинулась к нему на грудь и уютно поджала ноги. Он машинально обнял ее покрепче. Удивительно, насколько естественное это было ощущение — вот так держать ее у себя на коленях.

— По крайней мере, так ты не отморозишь себе пятую точку, — пробормотал он ей в макушку.

— Так ты поэтому попросил меня не уходить?

— Нет, — признался Грэм.

— Но ты все равно мне ничего не расскажешь, так? — спросила она.

Он погладил ее по плечам, по рукам, положил ладони на ее запястья.

— Нет. — И это снова была правда. — Но не потому, что не хочу.

— Так что же тебя останавливает?

— Инстинкт.

— Твой инстинкт говорит тебе, что мне нельзя доверять?

Грэм ухмыльнулся:

— Мой инстинкт как раз подсказывает мне, что я должен тебе довериться.

Он сжал ее руки, и их пальцы переплелись.

«А как она?» — вдруг подумал он. Доверяет ли она ему? Что говорит ей ее инстинкт? Ведь ей действительно не стоит ему доверять. У него слишком темное и запутанное прошлое и к тому же разбитое сердце. Черт возьми, да ему даже нечего ей предложить! Во всяком случае, пока он не разберется с Майклом Фергюсоном. А чтобы с ним разобраться, надо его найти.