нужные мне картины, управляя ими. Применяла я этот дар не часто, так как жила вполне себе мирной и спокойной жизнью, такой, какой она и должна быть у принцессы. Так только, когда шалила и придумывали опять какие-нибудь шутки с Камиллой, могла нагнать кошмары учителю геометрии и математики, чтобы с утра он был рассеянный и не гонял нас чрезмерно. Или учительнице по рисованию, одному из нелюбимых мной занятий, таких же, как и вышивание. Наслать женщине во сне монстров, а потом, состроив невинные глазки нарисовать их на уроке и показать учительнице. Та, видя их воочию зеленела и бледнела, а мы с Камиллой потом еще долго не могли прийти в себя от смеха, вспоминая ее лицо при этом.

***

Объевшись так, что чуть опять не лопнули и поглаживая удовлетворенно животы, мы с Камиллой в перевалку выползли из дворцовой кухни. Старались идти тихо по первому этажу с приглушенным на ночь освещением. Глаза уже закрывались, и мы зевали во весь рот. Я уже предвкушала, как сейчас упаду лицом в подушку и засну. По дороге никто не попадался, и это было очень хорошо. Я так объелась, что не хотела даже думать, как объяснять, что мы тут делаем посреди ночи.

Вдруг сбоку что-то промелькнуло. Я повернулась в ту сторону и мне показалась, что это была какая-то фигура, быстро скрывшаяся с глаз за углом. Я чуть остановилась, сама не знаю почему. Меня что-то насторожило, и холод пробежал по венам. А Камилла в это время уже дошла до выхода из комнаты.

Тонкий свист, будто лопнула струна арфы и впереди меня с оглушительным грохотом рухнула огромная хрустальная люстра! Тысячи острых и мелких осколков разлетелись по всему периметру комнаты и усеяли пол, словно россыпь сверкающих бриллиантов. Я замерла, боясь шевельнуться и напуганная до одури. Осознание того, что могла сейчас погибнуть до меня доходило медленно. Если бы я не задержалась, пытаясь понять, что увидела за углом, если бы не екнуло что-то в груди и не затормозила на несколько секунд — меня бы сейчас уже не стало. От прямого удара по голове люстрой, весившей, наверное, сотню килограмм меня бы ничто не спасло. А от разлетевшихся повсюду острых осколков меня оградил охранительный амулет матери — браслет, что я носила не снимая. Тонкая изящная золотая цепочка, простая и без камней, обвивала мое запястье. Но сделан этот амулет сильнейшей магессой шестого уровня по артефакторике. Мама не прекращала проводить опыты и мастерить разные полезные магические штуки — это у нее уже переросло в хобби. Она всю нашу семью непрерывно снабжала разными охранительными амулетами. Браслет создал непроницаемый кокон вокруг меня и уберег от смертельной опасности.

Из ступора меня выдернули громкие вопли Камиллы. Я посмотрела на ее зеленое лицо и испуганные глаза, что с ужасом взирали на меня. Потом я наблюдала словно пребывая во сне, как в комнату вбежала стража, придворные, наспех одетые и все замирали на пороге лицезрея всю картину произошедшего, смертельно бледнели и что-то начинали говорить. Но в ушах была как будто вата — я ничего не слышала.

Я растерянно смотрела на суетящихся вокруг и что-то спрашивающих меня людей. А потом почувствовала жар в груди и мой взор, как канатом притянуло решительное лицо принца Реджинальда, который твердо ступая, шел прямо по осколкам ко мне. Казалось, он смотрел прямо в душу, как будто говорил взглядом: «Все хорошо, смотри только на меня». И я смотрела… Вглядывалась в потемневшие до цвета расплавленного золота глаза, что стали для меня сейчас единственным источником, удерживающим на поверхности и не дающими скатиться в пучину отчаяния и истерики. Принц Реджинальд молча подошел и взял меня на руки, как пушинку. Я обхватила его шею так и продолжая смотреть на завораживающее золотое сияние в его глазах.

— Ваше высочество! Вам нужна помощь? — обеспокоенными голосами спрашивали вокруг подбежавшие дворцовые обитатели.

— Пришлите лекаря в комнату принцессы! — гаркнул Реджинальд.

Принц легко донес меня до покоев и уложил в постель, а сам присел рядом на кровать и, взяв за руку, сказал мягким бархатным голосом.

— Селина, все хорошо, ты жива. Я тебе обещаю, что найду виновника случившегося. — И легко коснулся губами моей руки, отчего тепло разлилось по телу и какая-то пружина, что была сильно сжата внутри, стала постепенно распрямляться.

— Тише, тише, не плачь, моя девочка. — Слезы бурным потоком вырвались наружу, и я не смогла сдержать судорожных рыданий. — Иди ко мне, моя маленькая принцесса. — И Реджинальд прижал меня к своей груди, а я, уткнувшись в шелк его рубашки и вдыхая такой уютный аромат цитрусовых, самозабвенно и больше не сдерживаясь, зарыдала.

По спине ласково скользили руки, успокаивали, дарили чувство защищенности. Когда я немного пришла в себя и отстранилась от его высочества, увидела вокруг стоявших служанок и трех лекарей с большими сумками, опустивших взор. Почувствовала, как щеки запылали от стыда. А принц, положив руки мне на плечи, тихонько поглаживал их. Потом ласково улыбнулся и произнес:

— Ну вот и хорошо. Все, теперь с чистой совестью могу тебя передать в руки служанок и лекарей.

— Спасибо, ваше высочество, — пролепетала я, отводя от принца смущенно глаза.

— Я всегда теперь буду рядом, Селина, — почти касаясь губами уха, шепнул принц. — Займитесь ее высочеством, — приказал он слугам и лекарям, а сам, чуть улыбнувшись мне, вышел из спальни.

Я проводила его растерянным взглядом и почувствовала пустоту внутри.

***

Утро было ужасным, болела голова, тело почему-то тоже, даже те настойки, что в меня вливали литрами, не помогали. Хотелось просто спать или лежать, ни о чем не думая. Даже погода к этому располагала. Дул порывистый сильный ветер, в окна бросало гроздья воды, а небо заволокло свинцовыми тучами.

Вокруг меня то и дело тихонько на цыпочках пробегали служанки, но я их выпроводила и уткнувшись лицом в подушку опять задремала. Когда чуть позже очнулась от тяжелого сна, еще больше измотавшего меня, увидела сидевшую в кресле с обеспокоенным лицом Камиллу. Она поинтересовалась моим здоровьем, на что я ответила: «Все плохо и не хочу никого видеть. Мне сейчас нужно побыть одной». Фрейлина долго от меня не отставала и, как всегда, предлагала умные и не очень идеи, чтобы меня расшевелить, ну или развеселить. Я от всего отказалась и, в конце концов, она сдалась и ушла.

Служанки принесли поздний завтрак, подтащили