десяток обезумевших овец. Десяток со всего стада. Страшно крича, животные разбежались по двору так далеко от огня, как только смогли. Со звоном лопались стекла в доме, в овчарне рухнула крыша. Язык пламени, вырвавшийся из-под горевшей кровли, дотянулся до одного из мальчишек.

— Уходим, — закричала Дарна, накидывая одеяло на загоревшуюся одежду сына. — Быстрее, за ворота!

Все, чем они жили, чем кормились, что ценили и любили, все пропало за несколько минут.

— Магия. Это магия. Ворожба! — оцепенело шептала Дарна.

— Мама! — позвал фермершу один из сыновей. Та обернулась. Мальчик взглядом указал на ворота. Там, на чудом не тронутой огнем створке было написано углем: «В этом доме кормили шлюху самозванца!»

Онемевшая от ужаса Дарна осела на землю. Гудел огонь, что-то звонко лопалось внутри дома, кричали от страха и боли уцелевшие овцы, но люди оцепенело молчали. Только всхлипывал Мелн, державший на коленях своего любимого привратного пса с перерезанным горлом.

Глава 6

Лине не спалось. Она никак не могла улечься: тут что-то давило, тут тянуло и вообще, то и дело хотелось в туалет. Она ворочалась, подтыкая себе одеяло то под спину, то под живот, и вспоминала утреннюю прогулку с Волгиным. В деревне ее и правда встретили радостно, даже восторженно. Портниха отказалась брать деньги за ткань и засияла от счастья, когда Лина объяснила ей, почему платье должно быть прямым, а еще лучше — свободного кроя. Лина думала об этих людях: чем она лучше их? Почему они перед ней преклоняются? Ответ был на поверхности: они надеялись, что Левианы сделают их жизнь лучше. Но что она, учительница из Москвы, может?

Она поднялась и выскользнула в библиотеку. Ским еще не ложился. Сидел за столом, рассматривая какие-то карты.

— Привет. — Лина подошла к мужу и положила руки ему на плечи.

— Чего не спишь?

— Тебя жду, а то три дня не видела, — шутливым тоном проговорила Лина, хотя смешного было мало.

— Да ладно!

— Да посчитай…

Ским помолчал.

— Тут знаешь ли… навалилось немного. — Он не извинялся, он объяснял.

Лина глубоко вздохнула:

— Знаю. Как ты сам?

— Нормально, держусь.

— Ты молодец! У тебя все получится.

Ским помолчал.

— Не уверен, — после короткой паузы хмыкнул он. — Боги всех миров, я даже литором никогда не был! Всегда один — рассчитывал только на себя, но и отвечал только за себя, а тут!

— Эй, — Лина отодвинула белую копну волос и прижалась к мужу, почти касаясь губами его уха, — ты справишься! Я знаю!

Ским закрыл глаза, шумно выдохнул, но не отстранился.

— Знаешь, — продолжала Лина, — в моем мире был один очень знаменитый фильм…

— Фильм? — он потерся затылком о ее щеку.

— Ну история, которую сначала придумывают, а потом показывают… как театр…

— А. Ну?

— Ну так вот, там была героиня, она говорила, что нужно научиться организовывать троих. Сможешь собрать в кучу троих — сможешь и три тысячи!

— Ведьма, что ли? — Ским не скрывал скепсиса.

— Представь себе, нет! Просто женщина!

— И у нее получилось?

— В фильме? Получилось… — Лина помолчала, легла подбородком на мужнино плечо. — В нашем мире у женщин вообще много всего получалось.

— Слушай, так, может, ты что-нибудь поорганизовываешь?

— Что, например? — Лина удивилась такому предложению.

— Не знаю. Что-нибудь в деревне. Она в таком состоянии, что там явно есть что делать…

— В деревне? — Лина была поражена.

— Угу. — Ским закинул руку наверх, запустил пальцы в волосы жены. Лина поцеловала его в висок, он напрягся, чуть отстранился. — А сейчас давай спать.

Ским встал и приоткрыл ей дверь в их бывшую общую спальню. Лина аж зажмурилась от досады, но быстро исправилась, встала на цыпочки, чмокнула мужа в щеку и послушно ушла. Ским устроился на кушетке, и Лина в ночной тишине замка слышала его равномерное глубокое дыхание. Сама же она не спала — сидела, обхватив колени, и изо всех сил пыталась думать о том, чтобы такого устроить в деревне.

* * *

Сестры Эйхерат сидели на диване, обнявшись. Старшая гладила младшую по голове, придерживала чашку взвара. Та рыдала, муж ее, когда-то уважаемый кнест Торран Деймур, а теперь просто беглец и погорелец, сидел в кресле перед камином, уперев руки в колени и запустив пальцы в волосы. Казалось, он хотел их вырвать, в таком они были состоянии. Красными немигающими глазами он смотрел перед собой, но совершенно точно ничего не видел. Его зять, глава гильдии купцов Берьяты, нервно расхаживал из угла в угол.

— Все сгорело, — всхлипывала кнесса Деймур, — все, до камня… Ты только подумай! Боже, как же теперь жить? — Она уткнулась в плечо сестры и говорила что-то еще, но было не разобрать.

— Люди погибли. — Голос кнеста был похож на голос старика: сухой, надтреснутый, скрипящий… — Люди… А те, что остались? Что им есть? Сады выгорели, поголовье скота уничтожено! Даже дома! Почти не осталось целых домов…

— Именем ее Ясности Величайшей королевы Еверны храмами открыты приюты, — подал голос купец.

— Приюты?! — Деймур вскочил на ноги, — Именем Ее Ясности?! — Он кричал, не стесняясь ничего и никого. — А пожары тоже именем Ее Ясности? Или Его?

— Тише, тише, любимый мой зять. — Кнесса Гессман примирительно замахала руками, хоть в доме и не было чужих, такое говорить было опасно.

— Да что уж тише, — ко всеобщему удивлению проговорил купец, — Торран прав. Поджоги инициировал Величайший. Но эти молодчики в серых плащах и масках появляются не только там, где видели нежить. Они жгут те места, где видели Источник.

— Говорят, что это не они, — купчиха попробовала защитить то ли Величайшего, то ли свою семью, — говорят, что это суд людской. Просто такие же плащи надели.

— А-а, — махнул рукой Гессман, — ты сама-то в это веришь?

Его жена пристыженно замолчала.

— Ах, сестра, — всхлипнула кнесса Деймур, — я и вас в это втравила. Если бы знала, кто этот Ледяной. — Она разрыдалась в голос, но ее муж вскочил на ноги:

— Если бы я знал, кто этот Ледяной, я бы уехал из Мельхорма вместе с ним! И присягнул бы на верность ему еще в своем имении!

— Он бы не принял вашей присяги, — устало проговорил купец. — Он не собирался устраивать государственный переворот. Человек просто хотел домой. Это все мы… — Он сел на кушетку рядом с женщинами и повесил голову.

— И что нам теперь делать? — Кнесса Гессман держалась спокойнее всех, хотя и в ее голосе слышалась странная, несвойственная ей дрожь. — За море?

— За море? — Ее муж, казалось, был искренне удивлен. — Зачем? Если ты думаешь, что так мы сможем сохранить свою жизнь, то… — Он