до этого. – Не хочу опаздывать на тусу из-за твоих закидонов, – и удалилась с крысой в руках, не потрудившись выключить свет или хотя бы прикрыть за собой дверь.

Печально вздохнув, Тима закрыл дверь сам. В который раз он жалел, что родители отказываются устанавливать на неё замок, хотя бы обычную щеколду. Ритуал сорван, а ночь, подобная этой, бывает лишь раз в году. Но делать нечего. Мальчик вытащил из-под кровати потрёпанную школьную тетрадь и с кислой миной пролистал её страницы.

«Долгие часы размышлений и поисков в интернете. Все эти походы в лес и за гаражи, все эти приготовления – и всё зря!»

Серые страницы в широкую линейку заполняли загадочные формулы, рисунки диковинных и жутких существ, отрывки корявого, едва разборчивого текста и красноречивые заголовки: «Призыв Кровавой Мэри», «Призыв Слендермена», «Коридор в Закулисье» и многие, многие другие. В неровных кружках напротив большинства из них были выведены жирные кресты. Ничего не получалось.

Кружок напротив заголовка «Призыв Чучундры» дразнил своей незаполненностью.

– Может быть, всё это работает лишь в определённое время? – пробубнил Тима, ставя крест на прерванном ритуале. – А вдруг это могло сработать только сегодня, в Хэллоуин? Умеет же Поля припереться, когда не надо! Поля-корова… – и швырнул тетрадь и ручку с обгрызенным колпачком на кровать.

Раньше Тиму не брали на праздник. Да и от праздника раньше было только название, а на этот раз кое-кто подсуетился и организовал настоящую костюмированную вечеринку. Раз сестра заглянула в Тимину комнату, значит, родители уже собрались, и ждали только его. Мальчик пригнулся к полу и задул все свечи, после чего переставил их на стол. Только сейчас, когда ритуал уже завершился, до мальчика дошло, что он не удосужился задёрнуть шторы, из-за чего, в случае успеха ритуала, кто-нибудь мог заметить Чучундру.

«Ей бы это не понравилось».

Глаза Тимы уже начинали щуриться и слипаться, ибо он не привык бодрствовать столь долго и до столь позднего часа – родители вечно чинили препятствия. А ведь это сильно мешало: не каждого монстра можно призвать днём на выходных! Запоздало зашторив окна, Тима выключил свет и подхватил тетрадь с ритуалами – ещё раз посмотреть, всё ли он правильно делал.

«Блин, а вдруг всё надо было делать наоборот?» Взгляд мальчика пал на зеркало. Уличный свет, худо-бедно просачивавшийся сквозь крошечные интервалы между коричневыми полотнами шифона и белыми оконными рамами, едва вылавливал из тьмы силуэты мебели и некоторых предметов: свечей, книг на полке, зеркала на стене, двух силуэтов в нём, блестящую латунью дверную ручку…

Ручка резко опустилась. Тима обернулся, а его сердце словно подскочило к границе грудной клетки и упёрлось в верхние рёбра. Казалось, что дверь открывается слишком медленно…

– Ты уже готов?

Знакомый голос смыл тревогу, словно растворитель – краску с картины. Тут же в проёме появилась кудрявая голова, а затем и всё остальное, облачённое в костюм скелета.

– Да, мам, – выдохнул Тима, невольно улыбаясь и натягивая на голову капюшон, – уже иду!

– Хорошо! – весело подмигнула мама и тоже натянула на голову свой капюшон, демонстрируя сверкающий белизной череп. Затем женщина вернулась в коридор и прикрыла дверь. Пока та закрывалась, Тима отметил, что кости на костюме светились тем ярче, чем темнее становилось кругом.

«Это даже круче, чем мой костюм сектанта!»

Увлечённый мыслью о маскарадном костюме, Тима не почувствовал лёгкое, эфемерно-воздушное прикосновение к спине.

Цепкие словно щипцы руки схватили ребёнка за плечи и рывком развернули. Вскрикнув от неожиданности и боли, мальчик упёрся взглядом в тёмное ничто. Лишь спустя несколько мгновений испуганного снования по чернильным прямоугольникам штор глаза выделили шероховатый столб позвоночника, не обременённого ничем, кроме нескольких пар рёбер.

В животе похолодело. Тима поднял голову.

Высохшее бледное лицо с провалившимся носом.

Бездонные глаза.

Вместо вопля ужаса горло мальчика покинул лишь хрипящий выдох, напоминавший неразборчивое лепетание беспробудного пьяницы, только без характерной сипоты и с неожиданно высоким тембром голоса.

Тима не смог отвести взгляда от чёрных кругов пустых глазниц, даже когда они сменились космическим простором раскрытой пасти…

***

– … слышишь, ктулхист хренов? Вылезай из своей пещеры, а то без нас всё съедят!

Полина вошла ещё бесцеремоннее, чем прежде. Скудное уличное освещение не позволяло сходу разглядеть низкорослую фигуру в робе, если таковая и имелась. Снова нашарив на стене выключатель и вернув миру вокруг определённость, Полина нервно усмехнулась.

– Ладно, сейчас ты меня напугал.… Выходи, ну! «Шалость удалась» и всё такое…

Раскрытая на кровати школьная тетрадь в линейку смотрела в потолок загадочными формулами, рисунками, отрывками корявого, едва разборчивого текста…

– Тима, г-где ты?

Что-то явно было не так. Ни под кроватью, ни в шкафу никого не оказалось.

Зато кружок напротив «Призыва Чучундры» злорадно щеголял галочкой.

Вендиго

Ветер крепчал. Густые брови едва спасали глаза Хоты от холодной дроби. Кругом не было ничего, кроме свистящего морозного воздуха и белых перьев ослепляющего снега. Хота желал обернуться и бросить прощальный взгляд на стоянку своего народа , увидеть Серет с малышкой Кими, безмолвно глядящих ему в след, но каждая минута могла стоить слишком много.

С севера шли гуроны. Много гуронов. Слишком много, чтобы здешние кри могли выступить против них, даже объединившись. Озлобленные и голодные пришельцы не знали пощады, поэтому племени остаётся лишь спасаться бегством дальше на юг. Разве можно сейчас оставлять семью и идти одному? Ведь когда кри покинут эти холодные и пустынные земли, каждый охотник будет на счету!

Вот только Хота шёл не на юг, а на север. Шёл с одобрения шамана и вождя племени. С одобрения…

Мокасины уже не спасали, снег становился слишком глубоким. Ещё немного, и воин рискует смертельно заболеть вдали от помощи. Но это уже не важно. Хота знал, что больше не увидит улыбку Серет или то, как Кими изображает медвежонка (а получается это у неё очень убедительно)… Нет, он не собирался в одиночку противостоять нашествию, лишь задержать их и вымотать. И воин будет не один, а с духами. Вернее, с конкретным духом.

Белоснежная степь сменилась облысевшим лесом, а это значит, что осталось совсем немного. Пройдя достаточно глубоко, чтобы деревья окружили воина плотным кольцом стволов. Хота обнажил нож и пролил свою кровь на снег. Клинок отправился в ближайший сугроб: вендиго должен быть уверен, что индеец не будет сопротивляться, хотя это бы ничего и не изменило.

Ветер переменился. Морозный воздух начал обходить Хоту стороной. Хороший знак. Оставалось надеяться, что заклинание шамана сработает, и злой дух не убьёт война на месте.