ребятишками. От совсем маленьких, едва научившихся ходить – лет трех-четырех, до подростков лет десяти-одиннадцати. Девочки и мальчики вперемешку сидели на земле или валялись вповалку.

Судя по всему, в этом месте рабов перепродавали.

Подтверждение этому соображению появилось уже поутру. В этот раз рабынь даже мыть не стали. Видать, решили, что и так сойдет.

Их попросту выгнали за загородку, даже не покормив. И поволокли к обширной площади, расчищенной в центре несуразно громадной стоянки, напоминающей слишком большую деревню или маленький город.

Там уже толклась уйма народу – люди толпились, переговаривались, временами и переругивались громогласно. Туда-сюда сновали рабы, с разных сторон тянулись вереницы связанных пленников – на большинстве из одежды имелись лишь веревочные путы.

Мужчины, женщины, дети. Все – понурые, поникшие.

Всех ждала незавидная участь. И все с нею смирились. Смирение или смерть – выбор в Степи всегда был прост.

*** ***

Несмотря на ранний час, торговля шла уже вовсю. Накато припомнила, что гомон с этой стороны она слышала еще перед рассветом. А когда рассвело – здесь уже вовсю шумело и галдело. Значит, перед рассветом сюда согнали первых рабов. С рассветом же явились первые покупатели.

Девушка с любопытством оглядывалась по сторонам.

Расчищенная площадь вполне могла бы послужить для стоянки небольшого кочевья – настолько была огромна. И вся она полнилась народом.

Связанные рабы толклись или сидели на голой земле. Некоторых выстроили под навесами по бокам площади, других – привязывали за ноги к вбитым в землю столбам, как скот на выпасе.

Упитанные сытые мужчины в чистой тканой одежде и с оружием расхаживали, оглядывая живой товар. Торговцы толклись рядом.

Женщин, среди которых находилась и Накато, повели к свободному месту, выстроили в ряд. Ведьму поставили отдельно от остальных, ей единственной дали ковш воды напиться. Та ухитрилась еще и на лицо себе плеснуть пригоршню. Остальные рабыни заворчали глухо – мол, им бы хоть по глоточку!

Накато вздохнула. Она была выносливее остальных, но тоже не отказалась бы попить.

А торчать здесь придется, возможно, едва не до полудня. Да даже если их всех раскупят раньше – придется ждать, когда покупатель расплатится с торговцем, пока закончит все дела и соберется. Потом нужно будет идти. По всему выходило, что поесть и попить удастся поздним вечером – и то, если повезет. Вполне возможно, терпеть придется до завтрашнего дня или вечера.

Кстати, шхарт сидела отдельно – ей даже кусочек тощей соломенной подстилки достался. На недавних товарок, стоящих на подламывающихся ногах, даже не глядела.

То-то смешно будет, если ее купят, а она, Накато, останется среди остальных! – подумалось девушке с внезапным злорадством. Любопытно, что колдун предпримет в таком случае? И она будет не виновата, что так вышло – она следовала приказу: сидела тихо, не высовывалась.

Добросовестно выполняла приказ и потому не сумела выполнить задание!

Мысль показалась ей настолько смешной, что она поневоле захихикала тихонько. Соседка ткнула ее кулаком в бок. И тут же на плечи обрушился веревочный кнут. С разных сторон послышались жалобные приглушенные вскрики.

- А ну, стоять тихо! – рявкнул дюжий надсмотрщик.

Накато, вжав голову в плечи, воровато обернулась. Кнут в руках надсмотрщика был длинный-предлинный. И им он перетянул десяток с лишним женщин разом.

Он зло зыркнул на нее, и она спешно отвернулась, опустила голову. Стоявшая рядом товарка снова ткнула кулаком под ребра. Чтоб тебя! Трусливое создание.

Накато ощутила прилив раздражения. Разумеется, женщину можно понять – она устала, хотела пить, и кнут надсмотрщика внушал ей страх. Но бесконечные переходы, загоны и перепродажи утомили даже ее с ее нечеловеческой выносливостью. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

Отвлекшись, она не сразу и заметила, как к шхарт подошел кто-то из покупателей. Кажется, пока Накато была занята своими мыслями, он уж сговорился с торговцем.

Быстро же! Опомниться не успела.

Встряхнувшись, девушка навострила уши. Разом забыла и о надсмотрщике с кнутом, и о других женщинах. Ну-ка, любопытно! Кажется, сейчас уведут ведунью. И не выполнит она задания колдуна. В животе разлился холод. Как-то мастер Амади воспримет такой поворот? С одной стороны – она с удивлением обнаружила в себе зудящее желание насолить ему. С другой – немного страшно было ослушаться, пусть и невольно, и не во всем. Да, колдун ни разу еще не наказывал ее. Но что, если все же надумает?!

Накато встряхнула головой, отгоняя дурные мысли. Сейчас этот человек уведет ведунью, а она останется. И теперь она искоса наблюдала за происходящим в нескольких шагах, стараясь, чтобы надсмотрщик с кнутом не заметил этого.

- Рамла, - покупатель глядел прямо в глаза женщине. – Отныне твое имя – Рамла.

- Меня звали иначе, - запнувшись, выговорила она.

Глядела со страхом. Еще бы! Рабыне не положено даже подымать взгляда на хозяина. А уж возражать – верная смерть! Такого не прощают.

Но покупатель сам обратился к ней. Должно быть, это и придало ей смелости. А может, не так-то она и дорожила жизнью.

- Но теперь-то у тебя другая жизнь, - он и не разозлился. – Я знаю, ты – шхарт. Ты только-только обрела силу. Ты будешь хорошо жить, сытно. А за это станешь помогать мне во всем. А новое имя я тебя дал не просто так. Рамла – прорицательница.

Она моргала растерянно – жалкая и испуганная. Однако длилось это недолго. Вот взгляд прояснился, плечи расправились. И лицо, скукожившееся за последние дни, разгладилось, на него отчасти вернулось надменное выражение.

- Ну же, идем, - окликнул покупатель.

- Господин, - Рамла опустилась в пыль на колени, протянула руку – однако коснуться одежды не решилась. – Ты так добр. Умоляю, забери с собой и мою служанку!

- У тебя есть служанка? – удивился он. – Среди этих? – он небрежно кивнул на толпу, в которой стояла и Накато.

- Да, - женщина кивнула. – Она дорога мне, господин…

- Что ж, - тот кивнул. – Поглядим, - направился к испуганно притихшим женщинам. – Вели им встать ровнее, - обратился к торговцу. – Товара толком и не видно.

Торговец кивнул, зыркнул на надсмотрщика. Тот принялся кнутом выравнивать строй женщин. Те молчали, понуро выстраивались в ровный ряд, чтобы покупатель мог лучше разглядеть всех и выбрать то, что ему по душе.

Тот прошелся вдоль вереницы, рассматривая несчастных. Останавливался то перед одной, то перед другой, чтобы оглядеть внимательнее.

Женщины замирали, боясь дышать – ведь сейчас решалась судьба каждой из