класса учился в кадетском корпусе, а это не дома жить, где тебя всё время балуют.

– Алёша такой строгий отец, – вздыхала Вера Михайловна, глядя на мужа преданным взглядом. – Другие мальчики, Ванечкины ровесники, росли в гораздо более тепличных условиях, а Алёша всегда говорил, что воспитает из сына настоящего офицера.

"Вот выработаю у себя такой же преданный взгляд, и она меня полюбит", – решила я.

Как отнеслась ко мне Ванина сестрёнка Маринка, был не понятно. Оказывается, я ничего не знаю о приоритетах современных девочек-подростков. Никаких попыток как-то с Маринкой подружиться я не предпринимала, и вела себя с ней ничем не лучше её самой. Может поэтому никакой линии поведения по отношению ко мне у неё и не сформировалось – ни дружеской, ни враждебной. Меня это вполне устраивало, а там будет видно.

После обмывания офицерских погон я в первый раз осталась ночевать в замке.

С Хомяниным мы встречались приблизительно раз в месяц. Он всё так же предварительно звонил и у меня была лишь одна забота, как в конце рабочего дня выставить из серверной Сомова. После женитьбы Сомов несколько сократил вечерние и внерабочие бдения в своей келье, но не принципиально. Как бы там ни было, я справлялась. Хомянин располагался в моём кресле, я приносила из-за ширмы кофе и коньяк, усаживалась на стул напротив, и рассказывала новости, на мой взгляд, представлявшие для него какой-нибудь интерес.

Часто он спрашивал про Веру, про то время, когда мы жили вместе. Что её особенно интересовало? Как она реагировала на те или иные события? Что рассказывала о своём прошлом, которое было в будущем? Какие отношения у неё были с Тороповым? Как они познакомились?

На последний вопрос я сказала, что в подробностях не знаю, а познакомились они, когда у Вериной машины спустило колесо, и она приехала на шиномонтаж Торопова.

Иногда Хомянин выпивал рюмку коньяка, иногда не пил, а я всегда отказывалась составить ему компанию, ссылаясь на то, что за рулём.

– Вера сильно изменилась после того, как стала работать в Тампе? – как-то спросил Хомянин.

– В смысле, изменилась? – в свою очередь спросила я. – В чём?

– Ну, не знаю, может, жаловалась на что? Или говорила, что хотела бы что-то поменять.

– Да нет, наоборот, даже выказывала удовлетворение, что всё так обернулось и стало больше определённости и порядка. Она же себя всегда не в своей тарелке ощущала. Сами посудите.

– Ну да, понимаю, – кивнул Хомянин. – Часто видитесь?

– А то вы не знаете, – усмехнулась я.

– Да не слежу я за тобой!

– А за ней?

– За ней слежу, да. Не имею права не следить. Охраняем её.

– Сделайте ей разрешение на ношение оружия и выдайте пистолет. Она будет счастлива. Скажите, что она может использовать его лишь для своей защиты. Наверняка, вы теперь досконально знаете, как она владеет оружием. Вот и скажите себе честно, много ли стоят ваши охранники по сравнению с ней?

– Ну, они тоже профессионалы и не пальцем деланы. Но реакция у неё почти втрое выше, чем даже у них, да. Счастлива, говоришь?

– Оружие для неё, это всё. Ну, почти всё.

– Ладно, посмотрим. Мы и так к ней со всем почтением, – заметил Хомянин.

– Не сомневаюсь, что она это ценит, – сказала я.

Нравился мне Хомянин. Если он видел, что выбиваемые мной хотелки могут и им быть использованы в своих целях, то ничего сразу не отвергал. С ним приятно было иметь дело – с одной стороны, он не корчил из себя Макиавелли, а с другой, и тебя за дурочку не держал. Действительно, полагаться друг на друга, блюдя, конечно, меру, было продуктивнее, чем друг друга боятся, запугивать или во всём обманывать.

– А тебе самой пистолет не нужен? – с улыбкой спросил Хомянин.

– Мне-то зачем? – хихикнула я. – Университет закончу, в прокуратуру устроюсь, там выдадут.

– В прокуратуру думаешь пойти?

– Надо определяться со специализацией, – сказала я. – Четвёртый курс, пора.

– Так в прокуроры?

– Да.

Ну и теперь можно не отвлекаясь на фон, рассказывать дальше про Веру.

В сопровождении Хомянина съездили мы в Москву и там действительно были самые натуральные смотрины и ничего больше. Зря я опасалась, что Веру загонят в какое-нибудь закрытое заведение, где начнут изучать, просвечивать, щупать и мерить, и я её больше никогда не увижу. Нет, к ней никто и пальцем не прикоснулся. Хомянин дважды свозил нас на доклады или совещания, где мы не присутствовали, но куда нас вызывали. Хомянин нас представлял, с нами знакомились, пожимая руки, смотрели на нас, переводя взгляд с одной на другую и явно сравнивая между собой, и, ничего выдающегося не разглядев, с миром отпускали. Что они хотели разглядеть в Вере, я не знаю. Хром, никель и пластик, наверное.

Один раз мы были в тире, где стреляли из пистолета и автомата. Вера ещё стреляла из незнакомого мне оружия, как я поняла, из того, которое было при ней, когда она попала из Тампа в Строитель. На мою стрельбу внимания, разумеется, никто не обращал – мне пострелять дали из вежливости, чтобы я совсем уж как дура без дела не стояла. Но всё равно не зря Вера весь прошлый год возила меня в тир и учила стрелять.

В остальные дни мы гуляли и катались с Хомяниным в качестве гида по Москве. Я, как и Вера, до этого в Москве не бывала, так что нам было интересно.

После поездки в Москву Вера переселилась в Кольцово. Конечно, это рядом, всего-то 15 километров от нашей квартиры, но всё равно каждый день не наездишься, особенно если, как Вера, работать по 12-16 часов в сутки. Сначала она приезжала ночевать на Коптюга, но потом, когда по легенде уехала в "Южную Корею", то приезжать, разумеется, перестала.

В Кольцово она жила в коттедже на два хозяина, стоящем в сосновом лесу и огороженном не очень высоким решетчатым забором. Кто жил по соседству, я не знаю. Может, охрана, может... Не знаю.

Я там была несколько раз у Веры в гостях, а вот туда, где она работала, меня никто не приглашал. Я её спрашивала пару раз, что она там делает и что делают с