надулась я, рассматривая свои ногти. – Хочу быть владычицей морскою.

– Владычицы тоже букашки, не обманывай себя. В пятницу утречком рано поедем, хорошо?

– Как здорово! Пять дней вместе! – я обняла Веру.

Лишь когда Вера уехала к себе в Тамп я сообразила, что Хомянин может нас никуда и не отпустить. Перед отъездом в Рубцовск к родителям я ему позвонила и сообщила, что, мол, уезжаю на недельку погостить к папе с мамой, чтобы не терял. Он пожелал хорошей поездки. А теперь я не знала, звонить ему или нет. Вдруг он не в курсе Вериных намерений, а я её, получается, сдам.

На следующий день я позвонила Вере и спросила:

– А Хома в курсе твоих отпускных намерений?

– Мы же вчера у тебя в квартире говорили, значит, будет в курсе, если ещё не в курсе.

– Может тогда позвонить да спросить?

– Позвони.

Я тут же позвонила Хомянину.

– Здравствуйте, Борис Анатольевич! Можете говорить?

– Здравствуй, Таня! Как съездила?

– Спасибо, хорошо. Но тут снова вояж намечается. Хотим с Верой на Алтай съездить, отдохнуть.

– А, ну тогда перенесём нашу встречу. Спасибо, что предупредила. Хорошо отдохнуть!

Красота! Значит, Хомянин в курсе и не против.

В пятницу я забросила сумку с вещами на заднее сиденье Муси, уселась, пристегнула ремень и мы поехали на Алтай. Проезжая Бердск, мы не могли миновать тороповский шиномонтаж, но Вера даже не повернула головы, чтобы посмотреть, есть ли там на парковке Женина машина. Стекла у Муси тонированы, так что нас за ними разглядеть никто не мог, даже если бы знал, что это мы и смотрел специально. Вскоре позади оказался и Бердск, и Искитим. Справа и слева потянулись бесконечные поля.

– Сколько нам ехать до Горно-Алтайска? – спросила я.

– Четыреста пятьдесят километров. Часика в два приедем, пообедаем и поедем дальше, в горы. Ты можешь откинуть кресло и поспать, если не доспала.

– Тебе же будет скучно одной.

– Не будет. Я книжку какую-нибудь включу.

– Какую?

– Снафф, например, Пелевина. Читала?

– Читала. Давно уже. Ещё в школе.

– Мне понравится?

– Не знаю. Там про киборга Каю есть. Только я теперь точно не знаю, киборг это или нет.

– Почему?

– В ней, кажется, ничего живого не было. Она полностью электронно-синтетическая. Кстати, её хозяина зовут Дмитрий. Одно из имён у него Дмитрий. Это я сейчас только вспомнила. И у него был пульт управления, с помощью которого он свою Каю настраивал, какой она должна быть.

– И чем всё кончилось?

– Да я уже не помню толком. Вроде, она от него сбежала и стала жить с людьми.

– А он что, не человек был?

– Человек. Но там как бы разные люди. Одни живут в элитных воздушных городах, а другие на земле, как быдло, типа. Вот она с воздушного города на землю и сбежала.

– Почему?

– Свободы, наверное, хотела. Чтобы ею никто не управлял.

– То есть, теми людьми, которые на земле и к которым она сбежала, никто не управлял, раз она захотела жить с ними?

– Да вот, думаю, как раз нет. Не бывает людей, которыми кто-то или что-то не управляет, знаешь же. Просто, явного пульта с кнопками у каждого нет, а управляются они всё равно довольно легко. Поди, проще, чем та Кая. Чтобы ею управлять, хоть какой-то мануал прочитать надо, как к стиральной машинке или к пылесосу, а без пульта даже и читать нечего, берёшь, да и управляешь.

– Пожалуй, не буду я слушать эту книжку, – сказала Вера.

– Чего это вдруг?

– А ты мне всё уже рассказала, – улыбнулась Вера.

– Думаю, Пелевин с тобой не согласился бы, – хмыкнула я.

А потом я действительно уснула. И проснулась, когда мы остановились на посту ГИБДД по требованию патрульного.

– Первый раз за всё время нас остановили, – пробурчала я. – Ты что, скорость превысила?

Я наклонилась и заглянула в зеркало, пытаясь увидеть в нем отражение инспектора. Вера опустила стекло. Инспектор козырнул, представился.

– Здравствуйте! Права и документы на машину предъявите, пожалуйста.

Вера подала документы. Инспектор проверил права, посмотрел на Веру, сличая с фото, проверил документы.

– Всё в порядке, – он отдал документы и снова козырнул. – Счастливого пути.

– Зачем останавливал? – проворчала я, когда мы тронулись. – Только разбудил. А где твоя охрана? – спросила я Веру. – Тебя Хома что, без сопровождения отпустил?

– Едут сзади. Им перед постом пришлось остановиться, когда нас на посту тормознули.

– Да? – я оглянулась, посмотрев на дорогу сквозь заднее стекло. – Ну и кто из них?

– Чёрная мазда, – сказала Вера. – По трассе-то нормально им, а что они в горах делать будут? Их мазда за Мусей там не пройдёт.

– А нам какое дело? Пусть вертолёт вызывают. Упустят тебя, получат по шее. Ты их хоть знаешь?

– Нет. В лицо нескольких знаю. У них работа такая, ходить за мной.

– Караулить тебя. А вдруг ты на своём Мусе умчишься в Китай, а потом весь мир наводнят узкоглазенькие китайские киборги.

– Они и без меня наводнят, – сказала Вера.

– Тебя об этом наверняка уже спрашивали, да?

– Спрашивали. И об этом и обо всём на свете. В отличие от Дмитрия, очень много людей интересуется будущим, только никто не знает, что можно с этими знаниями делать и можно ли вообще.

– А ты как думаешь?

– Я думаю, нельзя.

– Ты имеешь ввиду, нельзя эти знания использовать по каким-то морально-этическим причинам?

– Ну, кого хоть раз остановили какие-то морально-этические причины? Их нельзя использовать, потому что невозможно. Поскольку влияние идёт не только из прошлого в будущее, но и из будущего в прошлое, то такие аномалии, как я, закупоривают сами себя. Они ничего не дадут, ни к чему не приведут, это такое явление, которое ни на что не влияет, если говорить о таком влиянии, о каком говорят люди. Я это уже много раз пыталась объяснить, но пока безуспешно. Понимает только Зива, недаром зовёт всех питекантропами.

– А я? – обиделась я.

– Ты тоже не понимаешь, Тань. Ты пытаешься. Но зато ты мне веришь, хотя я сама себе порой не верю.

– А ведь твои знания о будущем – не какие-то специализированные знания, а