– Маша имя ей еще не дала. Это я так. Нужно же к нейкак-нибудь обращаться. Вероника, по-моему, очень здорово, можно зватьпо-разному: Верочка, Ника, Никуша, Никочка… Ну какие хлопоты с таким чудом?!

Я тихо пошла на кухню. От всех пережитых событий разыгралсязверский аппетит. Уже сварив сосиски, я вздохнула. Очевидно, я генетическийурод, но младенцы не вызывают у меня никакого умиления. С детьми могу иметьдело после того, как им исполнится семь лет. По крайней мере, с этого возрастас ними можно разговаривать.

Ровно в одиннадцать утра, судорожно сжимая в руке кассету, ястояла у входа в «Седьмой континент». Мимо равнодушно текла толпа, никто изженщин даже не глядел в мою сторону. Минутная стрелка перепрыгнула сначала нацифру «пять», потом на десять…

– Эй, тетка, – раздалось сзади, – как пройтик Киевскому вокзалу?

Я резко повернулась. Чуть прищурившись от неожиданновышедшего солнца, передо мной стояла худенькая девушка, почти девочка, вневероятно красной куртке. Черные волосы, роскошные, блестящие, вьющиесякартинными прядями, она отбросила за спину. Огромные карие глаза, тонкий нос,смуглая кожа, но на цыганку не похожа, скорей молдаванка.

– Ну, – весьма сердито поторопила девица, –так что?

Я протянула ей кассету. Девчонка схватила пакетик, насекунду коснувшись ледяными пальцами моей руки, и испарилась. Пару раз еекроваво-пунцовая одежда мелькнула в толпе…

Следующий час я провела, толкаясь между прилавками. Сейчаспривезут Настю, возьму такси и доставлю несчастную к нам… Не успели часыпробить полдень, как я вновь встала часовым у входа в магазин. Время тянулосьтомительно: полпервого, час, четверть второго, два… Около четырех я, страшнорасстроенная, спустилась в метро и поехала в дом на Волковом переулке. Либонашла не ту кассету, либо бандиты обманули… Внезапно в горле запершило, и япринялась судорожно кашлять. Вот так всегда. Стоит чуть понервничать,начинается кашель, а потом садится голос, через десять минут начну хрипеть. Непонимая, что делать, я поднялась в квартиру, повесила в шкаф яркую курткуПолины и призадумалась. Может, пойти в милицию, хотя скорей всего уже поздно,Настю, наверное, убили…

«Дзинь, дзинь», – зазвенел телефон.

– Да, – пробормотала я, – говорите…

В трубке раздавался треск.

– Слушаю.

– Поля? – робко прозвучал тоненькийголосок. – Это ты?

– Настенька, – заорала я, – говори скорей.Кассету отдала… Почему тебя не отпустили?

– Не знаю, что у тебя с голосом, Поля? Это ты? –зашептал ребенок. – Я сейчас тут одна, они все ушли.

– Простыла и охрипла, не волнуйся. Адрес, адрес скажи…

– Не знаю, – шелестела Настя.

– Что видишь из окна?

– Тут подвал, грязный и сырой.

– Как зовут похитителей?

– Не знаю.

– Почему тебя не вернули? – бестолково повторилая.

– Вроде хотят выкуп потребовать, – бормоталаНастя, – они меня пока не обижают, умоляю соглашаться на все.

– Как думаешь, кто это придумал?

– У тебя на работе, в агентстве есть клиент, это егорук дело. Я слышала вчера, они думали, что сплю…

– Имя, имя назови!

Послышались частые гудки. Не успела я перевести дух, кактелефон снова затрезвонил. Совершенно забыв, где нахожусь, я схватила трубку изаорала:

– Да, говори быстро.

– Торопишься куда? – спросил гнусный голос.

– Ты обманул меня! Где Настя!!!

– Скажи, пожалуйста, какая злая, – издевалсямужик, – за кассету мое тебе спасибо, теперь денежки давай, сто тысячдолларов.

– Откуда у меня столько!

– Ну-ну, не надо прикидываться. Квартирку продай,мебель, как раз и наберется.

– А жить где?

– Некогда мне с тобой болтать, завтра позвоню идоговоримся. Только имей в виду – отправишься в милицию, хана твоей сестре,усекла!

Не успел негодяй отсоединиться, как я моментально началанабирать номер Юры. Срочно, просто крайне срочно следует сообщить ему опроисшествии – дело принимает нешуточный оборот. Но в кабинете явно никого небыло. Стараясь сохранить трезвую голову, я набрала его домашний номер.

– Алло, – пропела Лелька.

– Юрка дома?

– Ты, Вилка, как будто не знаешь, что он тут редкийгость, – довольно сердито буркнула подруга. – Словно ясное солнышкоутром заглянул – и все. Твой где?

– В командировке.

– Чего моего тогда дома ищешь? – огрызнулась Лелька.

– Когда придет?

– Хрен его знает, – ласково сообщила милицейскаяжена и отсоединилась.

Я уставилась на телефон. Как поступить? Бежать в управлениепо борьбе с организованной преступностью?

Аппарат зазвякал.

– А ты дура, – прогундосил противный голос, –не послушалась, в милицию звонила…

– Как вы узнали? – начала я и прикусила язык.

Похититель закашлялся:

– Нехорошо, ой, нехорошо, ну-ка, выйди за дверь давозьми коробочку.

– Какую?

– Иди, иди…

Он опять бросил трубку. Я осторожно выглянула на лестницу иувидела пачку из-под сигарет «Ява». Не понимая, зачем ее здесь положили, яоткрыла крышечку. Внутри лежала какая-то странная желтоватая полоска. Я прошлана кухню и вытряхнула ее на стол. В ту же секунду из моей груди вырвался вопльужаса. На хорошенькой клееночке в бело-розовую клетку, на этой милой, оченьприятной клееночке, лежал человеческий палец, скорей всего мизинец, крохотный ижалкий.

Телефон вновь заорал.

– Нашла? – деловито осведомился голос.

– Да, – промямлила я.

– Видишь, что бывает за непослушание, – спокойнообъяснил негодяй, – еще хорошо, что не успела договориться с ментами, илиошибаюсь?

– Нет, – пролепетала я. – Там никто трубку неснял.