У него вырвался иронический смешок.

– По общепринятым понятиям – да, но нашу ситуацию едва ли назовешь таковой. В нашем случае у меня самый реалистичный подход к тому, что такое быть королевским бастардом.

– Не называйте его так! – возмутилась Элисон, прижав ладонь к животу. – Это ужасное определение. В наши дни никто не употребляет это слово!

– В Соединенных Штатах – возможно, и среди вашего круга знакомых тоже так не говорят. Но здесь, среди правящего класса, законность играет огромную роль. Вы хоть представляете, что наш сын или дочь могут стать грязным секретом семьи Росси? Вы хотите, чтобы его или ее всю жизнь преследовали низкие сплетни? Обстоятельства зачатия не имеют значения. А вот, что скажут люди, имеет. Они нарисуют отвратительную картину, какую только можно представить, и выдадут за правду. Нравится вам этот термин или нет, если вы твердо решили не выходить за меня, то вам следует к этому привыкнуть.

Нарисованный им сценарий был жутким. Когда их ребенок войдет в комнату, окружающие перестанут разговаривать и будут смотреть на него с осуждением, не захотят с ним общаться – и все это едва заметно, но тем не менее мучительно.

– Вы можете не хотеть выходить за меня, а я, откровенно говоря, не хочу вообще жениться, – заявил он. – Но вы же не станете отрицать, что в сказанном мною есть смысл.

– Мне просто не нравится сама мысль о браке.

– О браке без любви? – Максимо знал, что большинство женщин отвергают, по крайней мере на словах, брак по расчету, даже если их мотив для вступления в брак – это деньги или статус, а вовсе не чистые чувства. – Уверяю вас – любовь в браке не гарантирует счастья.

– Дело не в этом. – Элисон подтянула колени к груди. В этой позе со спутанными волосами, рассыпавшимися у нее по плечам, с бледным, без макияжа, лицом она выглядела совсем юной. – Я вообще не планировала брак. Так что любовь абсолютно ни при чем. Я просто не хочу выходить замуж.

– Это что-то из области феминизма?

Она хмыкнула:

– Едва ли. Это личное. Брак – это партнерство, он требует от вас многого. А у меня нет ни малейшего желания отдавать часть себя другому человеку. Посмотрите на то, как часто браки кончаются разводом. Развод моих родителей был ужасным, а в течение двух лет моей работы адвокатом по бракоразводным процессам я увидела слишком много несчастья. Люди привыкают зависеть друг от друга, и одному из них – обычно женщине – развод наносит непоправимую травму. Ну, словно человек пытается выжить после того, как ему отрезали ногу или руку.

– Я знаю, что такое потерять супругу, – мрачно ответил он, и у него вокруг рта резко обозначились складки. – Это можно пережить. А то, о чем вы говорите, – это ушедшая любовь. Но это не про нас. Причины нашего брака сильнее этого, и спустя десять лет такими же и останутся. Любовь блекнет, страсть тоже, но наш ребенок всегда будет нас связывать.

Он в этом прав. Женаты они или нет, Максимо Росси – это постоянная часть ее жизни, потому что он станет неотъемлемой частью жизни его сына или дочки. Ключевая часть. Одна из самых важных. Он – отец ее ребенка. Разве ее собственный отец – или скорее его отсутствие – не сформировали ее жизнь в большей степени, чем она предполагала?

Не только присутствие одного из родителей влияет на ребенка, но и отсутствие. Как отразится на их ребенке, если он будет жить в другой стране отдельно от отца? Каково ему будет, если его возят туда-сюда?

Подобные трагедии она наблюдала, работая юристом по разводам. Она видела, как это травмирует детей, они перестают верить в себя. Часто те дети, которым она помогла на своей новой работе, те, кого судили за мелкие преступления, были как раз из разбитых семей.

Если брак с Максимо надежнее защитит сына или дочь, даст им большие возможности для успеха, неужели она этого не сделает?

Быть женой она не хочет. Не хочет нуждаться в Максимо. А ее ребенок может нуждаться, так что не важно, нуждается она в Максимо или нет.

Логика подсказывала: если она вообще не намерена выходить замуж, то и не жертвует ничем, выходя за Максимо. Но… она все-таки не хочет отношений мужа и жены. Это слишком. Это чересчур интимно. Пусть и без любви.

– Я не хочу этого делать, – с трудом выговорила она.

– Элисон, разговор не о том, чего хотим мы, а о том, что правильно, что лучше нашему ребенку. Я знаю, что вы уже любите ребенка, что готовы кардинально изменить свою жизнь, чтобы обеспечить ему все самое лучшее, что можете дать. Сейчас эти представления о лучшем претерпели некоторые изменения.

Насколько легче отказать деспоту, тирану, надменному и властному. Элисон знала, что Максимо мог быть таким. Но он не такой. Он обращается к ее разуму, к ее стремлению выбрать для ребенка самое лучшее. И он одерживает победу.

Если бы только она видела другой выход…

– Хорошо, – медленно произнесла она, чувствуя, как слова застревают в горле. – Я сделаю это. Я выйду за вас замуж.

Победа! Но Максимо почему-то казалось, что у него на шее затягивается петля. Он убеждал себя, что это единственный выход из создавшегося положения. Только таким образом он по-настоящему утвердит права на собственного ребенка, сделает его своим наследником. И утвердит права на Элисон.

При мысли о том, как он будет обычным, естественным способом утверждать свои права на нее, у Максимо тяжело запульсировало в паху. Он хотел ее… хотел с такой непреодолимой страстью, что сам поразился.

Да Элисон разожгла бы в нем огонь в любом случае, даже если бы он проходил мимо нее на улице. Но глубокое, проникающее до костей желание овладеть ею, насладиться ее телом, соединиться с ней… Это наверняка из-за ее беременности. Похоть он раньше испытывал, и влюблен он тоже был, а то, что происходит с ним сейчас, ничего ему не напоминает.

– Я согласна не без условий, – продолжала Элисон. Выражение ее очаровательного лица было серьезным и строгим. – Я согласна, что брак – это самый лучший выход, но не ждите, что я уступлю всем вашим требованиям.

– Другого я и не ждал, хотя знаю вас всего пару дней, – холодно заметил он.

Она спустила ноги с края кровати, встала, не выпуская из руки крекер, и слегка качнулась. Он тут же удержал ее за талию, и мгновенно кровь прилила к паху. Стук ее сердца отдавался у него в груди. Глаза у нее расширились, губы приоткрылись. Стоит ему опустить голову, и он коснется ее губ…

Элисон выпрямилась и отстранилась, поправив подол блузки.

– Спасибо. – И отошла от него на шаг. – Я не очень хорошо себя чувствую.

– Такое происходит каждый день?

– Довольно часто. Особенно после шестой недели.

– Какой у вас срок? – Максимо только сейчас сообразил, что до сих пор не задал ей этого вопроса.

– Семь недель.

У нее беременность почти два месяца, и он будет держать на руках сына или дочь даже не через девять месяцев, а раньше! Его это потрясло.