Лёнечка еле успела свои инструменты достать, а у нас уже заживление тканей началось! Да и на моих приборах дело к пробуждению. Я не знаю, то ли лишнюю дозу давать, чтобы хоть со скальпелем в груди не проснулся, то ли уже плюнуть и просто наслаждаться зрелищем, — он усмехнулся. — В общем, весело.

— И что Аркадий сейчас делает?

— Ест, скорее всего. Он как раз с Лёнечкой спорил, когда я уходил. Она за капельницу с глюкозой стояла, а он своим сельхозинструментом махал, доказывал, что мальчику-волшебнику так осторожничать не надо, они покрепче будут. И пусть, мол, лучше бифштекс ему где-нибудь закажет, можно сырой, — врач снова хмыкнул. — М-да, мальчик-волшебник, тоже мне.

— Ну, не девочка же, — резонно заметил я, вспомнив Кису Воробьянинова.

— И то верно. Хотя, конечно… После десятка лет на его диете начинать сразу с бифштекса — это смело. Надеюсь, Лёнечка его все же отговорит. Хотя и не рассчитываю.

— То есть косу он призвал?

— Да, при мне еще.

Это что же, Аркадия теперь надо будет называть Кесарем?.. Надеюсь, что нет. В конце концов, предметы-компаньоны меняют имена даже при объединении в отряды. Уж при полной-то смене психики владельца имя предмета-компаньона тоже должно меняться. Но, с другой стороны, даже если не поменяет — тоже мне проблема. Привыкну.

Привыкнуть обходиться без бессердечного мага было бы куда сложнее.

За разговором мы дошли по пустынному техническому этажу до лифта, спустились ниже и Валерий Иванович довел меня до лаборатории, закрытой и темной по ночному времени. Включил свет, предложил мне садиться на кушетку.

— Слушайте, он у меня еще образец тканей просил, вы не против?

— Нет, — безразлично ответил я, подавляя зевоту. Как все-таки хорошо присесть!

— Тогда вот что, вы давайте, ложитесь. Тут много пробирок, катетер придется ставить. Мне проще будет.

Я пожал плечами и послушно улегся на кушетку. Валерий Иванович сноровисто затянул у меня на руке турникет и начал готовить пробирки и катетер. М-м, если присесть было хорошо, то прилечь — еще лучше! Особенно если закрыть глаза от яркого света… А уколы — какие пустяки.

* * *

Валерий Иванович ловко вытащил «бабочку», прижимая место прокола ваткой, и попросил:

— Так, теперь либо придержите, либо согните руку в локте. Сейчас повязку наложу. Хотя зачем вам повязка…

Мальчик на кушетке не отреагировал.

— Всадник, просыпайтесь, — дружелюбным тоном сказал врач. — Понимаю, что вы устали, но, честное слово, диванчик в ординаторской куда удобнее.

Мальчик снова не отреагировал, только чуть засопел.

Пожилой врач приподнял брови, встал и поглядел Всаднику Ветра в лицо. Спит. Не как младенец, а именно как вымотанный и выжатый до донышка подросток. Круги под глазами, лицо бледное… М-да, это что же он такое сегодня творил, что даже мальчика-волшебника так укатало?.. Обычно они выглядят такими нездоровыми только когда оправляются от ранений. Но ран на нем вроде бы не было.

Тут Валерий Иванович заметил небрежно брошенную Всадником на стул красную куртку. Рукав был перепачкан в штукатурке. Обтерся, должно быть, где-нибудь.

Но ведь одежда детей-волшебников не пачкается!

Анестезиолог приподнял ватку с ранки на локте. След от укола не исчез, по-прежнему ярко выделялся на тонкой детской коже с еще не до конца сошедшим загаром.

Та-ак.

Они выдают за мальчика-волшебника обычного ребенка? Зачем?

Но Леонида его видела раньше, и у нее не возникло сомнений, что он именно волшебник. Валерий Иванович сам со Всадником Ветра не общался, но знал, что Весёлов занимался с этим ребенком магией. Значит…

«Никаких выводов, старина, — сказал он сам себе. — Тебя это не касается. Тебе за это не платят».

Кроме того, никто тут, похоже, не сомневался, что трансплант добыл именно этот, мирно посапывающий на кушетке утомленный вусмерть пацан. Сложно представить, что это мог бы сделать мальчик, не обладающий магической силой!

Сложно, но за долгую службу Валерий Иванович повидал немало неправдоподобных событий.

У него и у самого было двое сыновей. Ныне уже взрослые, оба тоже выбрали медицинскую карьеру — старший хирург, младший ушел в исследователи. Внуков, правда, они ему еще не подарили. Но Валерий Иванович просто не мог так оставить какие-то темные дела с мальчишкой в главной роли! Его постоянный пациент, Аркадий Весёлов, обычно был скрупулёзно этичен, во всяком случае, в отношении своих. Но при этом абсолютно безжалостен — к другим так же, как к себе. Неужели он втянул в какие-то мутные околомагические разборки обычного парнишку, пусть даже с согласия последнего?.. Маловероятно, но не то чтобы Валерий Иванович совсем не мог в такое поверить. А долго ли выдурить согласие у подростка, грезящего подвигами?

Впрочем, он слышал краем уха, что мать мальчика уже пригласили в столицу. Что ж, Леонида его отпустила, но Валерий Иванович лично удостоверится, что она в курсе — и только тогда поедет праздновать.

С другой стороны, нельзя ей говорить лишнего, пока этот Командор не заставит ее подписать кучу бумажек. Задачка…

Валерий Иванович еще раз посмотрел на спящего ребенка. Мелкий совсем. Выглядит не на одиннадцать-двенадцать, а на десять или даже помладше. И вот такой рвал у кого-то сердце?.. У другого ребенка, судя по всему?

Пожилой врач покачал головой. Ну что ж, от его собственных рук погибло людей куда больше — в том числе тогда, когда он был сам, считай, пацаном, немногим старше этого вот.

Он подошел к шкафу, достал с верхней полки противошоковое одеяло, подошел к кушетке и укрыл мальчика. Можно бы отнести его в ординаторскую, небось, легкий совсем. Но если нужно провести его маму, чтобы встретилась с сыном до того, как Командор замаринует ее часа на три заполнять разнообразные анкеты, то проще сюда.

Он взял коробочку с пробирками, выключил свет и вышел из лаборатории, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Мальчик за его спиной всхрапнул, перевернулся на бок и сунул сложенные руки под щеку.

* * *

Маму я, конечно, проспал. То есть не «конечно». Когда я услышал ее голос сквозь сон, то честно намеревался проснуться. Даже сказал что-то вроде: «Мама, я сейчас встану, подожди».

Но Афина только засмеялась.

— Давай-ка я лучше помогу тебе перебраться на нормальную кровать, а там спи, сколько хочешь. Позже поговорим.

Потом меня действительно куда-то отвели… или даже отнесли… нет, все-таки отвели, помню, что мама поддерживала меня за плечи. От нее слегка пахло знакомыми духами, которые она использует только по праздникам, и типичными