class="p1">— Сегодня. После прощания. Зато вам не придется ехать в крематорий и говорить речь. А потом я вам предоставлю отгул. И даже два. В любые дни, когда захотите.

— Хорошо.

Ирина Михайловна бодро поднялась, вытащила из тумбочки бутылку коньяка и две стопки:

— Считаю, это нам сейчас необходимо.

Выдрин подумал: «А может, напьемся и будем сидеть тут весь день. И никаких похорон».

Подрагивающей рукой Ирина Михайловна разлила коньяк.

— Секретарь созвонилась с родителями Юры… Юры?

— Юры.

— В общем, они в курсе, что придет человек из школы.

— А вы уверены, что они хотят кого-то видеть?

— Возражений не было, — сказала Ирина Михайловна и подняла стопку.

Выдрин вздохнул и выпил. Он думал, что продолжения не будет, но Ирина Михайловна налила по второй. Прежде чем выпили, он сказал:

— Я не представляю, что им говорить.

— Саша, слушайте ваше сердце, оно само подскажет. Он сильно сомневался.

После третьей Ирина Михайловна с заметной неохотой убрала бутылку. Движения ее стали легкими, плавными. Выдрин опьянел слабо. У него началась изжога. Чтобы отвлечься, он пытался придумать сочувственную речь для родителей Юры. В голове крутились лишь идиотские фразы. И представлялись их лица, почерневшие и перекошенные от горя. Они смотрели на него как на убийцу.

— Ох, — вырвалось у Выдрина вместе с кислотной отрыжкой.

Ирина Михайловна посмотрела на него исподлобья:

— Саша, в чем дело?

Глаза у нее немножко помутнели и разъехались. Вспомнился Олег Львович. «Неужели он теперь навсегда останется кретином?» — подумал Выдрин.

— Все в порядке. Я немного прогуляюсь, подумаю.

— Но только возвращайтесь. Гроб скоро привезут. — Она посмотрела на часы. — Через сорок семь минут.

— Я вернусь, — сказал Выдрин.

В вестибюле ему встретился трудовик.

— Ты не в курсе, фуршет будет? — спросил он.

— Какой еще фуршет?

— Ну, поминки, поминки в смысле.

— Не знаю, может, в крематории что-то будет.

— Ясно. А директор тут?

— Какой? Бывший или нынешний?

— Тот, который живой, — ответил трудовик и захохотал на весь вестибюль.

Выдрин заметил, что охранница тоже хихикает, прикрыв рот ладошкой.

— В кабинете, — сказал он и показал пальцем на потолок.

— Пойду поздаровкаюсь.

На улице моросило. Выдрин поднял ворот плаща. Зачем-то представил голую Лену, слегка возбудился, горестно вздохнул, мысленно матюгнулся и зашагал по лужам.

Через два квартала он увидел открывшийся салон сотовой связи в павильоне-стекляшке. Купив недорогой смартфон, вышел под изморось и понял, что боится его включать. Он нажал кнопку, тут же отпустил, снова нажал, опять отпустил. Сердце выдало пулеметную очередь, желудок сжался и плеснул в горло порцию кислоты. Выдрин подумал, что батарея, возможно, разряжена и тогда почти до вечера он сможет пожить в состоянии тревожного, но комфортного неведения. Однако батарея оказалась заряжена почти до половины своего ресурса. И когда экран зажегся, Выдрин торопливо сунул смартфон в карман, решив, что сначала зайдет в аптеку, а потом уже проверит сообщения и позвонит Лене и Черненко. Или первому Черненко, а затем Лене.

На покупку желудочного геля ушло меньше минуты. Не отходя от кассы, Выдрин достал из коробочки флакон и тремя глотками прибил изжогу. Настроение чуть-чуть улучшилось. Он достал смартфон. Не было никаких личных сообщений. И только в рабочем чате Ирина Михайловна, как и говорила, шесть раз его отметила. А Лена была онлайн в три часа ночи. Выдрин почувствовал волнение и ревность. Что-то случилось? Или просто переписывалась с бывшим мужем, договариваясь о следующем дежурном перепихоне? Или нашла себе юного любовника? Такого, лет двадцати, который может отжаться от пола не шесть раз, а двести.

— Простите, — окликнула его девушка-фармацевт. — А вы ведь школьный учитель?

— А? — Он отвлекся от смартфона и своих ужасных мыслей. — Да. Откуда вы знаете?

— Моя дочка у вас учится. Я вас видела в школе. Выдрин не знал, что сказать.

— Какой кошмар, правда?

Он пожал плечами. Потом сообразил:

— Вы про директора?

— Да, конечно. Такой молодой.

— Ему было за шестьдесят.

— Разве? А я думала, и сорока нет.

— Вы его видели?

— Ну конечно видела. На линейке первого сентября. Помните, как он пел в конце?

Она слегка прочистила горло и звонко запела:

Буквы разные писать

Тонким перышком в тетрадь

Учат в школе, учат в школе,

Учат в школе.

Вычитать и умножать,

Малышей не обижать

Учат в школе, учат в школе,

Учат в школе…

И спела песню целиком. А Выдрин стоял и слушал. Закончив, она немножко порозовела и опустила глаза.

— Вы хорошо поете, — сказал он. — У вас талант.

— Я замужем, — ответила она.

— А я вас что, замуж звал? — спросил Выдрин и вышел на улицу.

Изморось перешла в небольшой дождик. Отыскав в кармане монетку, он подкинул, посмотрел, что выпало, и нажал вызов. Лена ответила через шесть долгих-долгих гудков.

— Да, Саша, — сказала она.

— Здравствуй, Лена, это я, — ответил он машинально. Фраза была заготовлена.

— Ну, я сразу так и поняла. Я же вижу, кто звонит.

— Нам надо поговорить.

Еще заготовка.

— Саша, я сейчас не могу. У Глеба понос. Давай, когда у него закончится все, тогда и поговорим.

— Через сколько? Минут пятнадцать?

— Ну какие пятнадцать? Он с ночи дрищет. Я врача вызвала. А вдруг дизентерия? В общем, давай потом, завтра. Я сама тебе позвоню или напишу.

— Хорошо, — пробормотал Выдрин.

Она отключилась.

«Хорошо? — подумал он. — А чего хорошего-то?»

Пошарив в карманах, он отыскал визитку капитана Черненко и набрал номер. Тот ответил через гудок:

— Черненко. Кто говорит?

— Привет, это Саша.

— Какая Саша?

Выдрин запнулся на полуслове, кашлянул и, зачем-то понизив голос, назвал свою фамилию.

— Так, — сказал Черненко.

И ничего не добавил.

Выдрин растерянно молчал.

— У меня мало времени.

— Я про Диего хотел узнать.

— Что именно?

— Ну как он там. Есть ли новости?

Черненко засопел:

— Он сидит. А следствие идет. Новостей нет. Послушай, я ведь сказал вчера, ищи адвоката. Все. Нет, не все. Звони мне только в случае действительной необходимости. Крайней. Но лучше не звони.

— Хорошо, — пробормотал Выдрин.

Черненко отключился.

Побродив, он вернулся к школе. Во дворе стоял микроавтобус с черной полоской на борту. Водитель курил и постукивал ногой о переднее колесо. Выдрин прошел мимо, потом вернулся.

— Скажите, гроб уже вынесли?

— Агась, — сказал водитель.

В вестибюле стояли скорбные учителя и несколько прилежных учеников. Выдрин поздоровался. Заметил в сторонке Нику.

— А ты чего тут? — спросил он.

Она пожала плечами.

— Вам вообще не обязательно было приходить, — сказал Выдрин.

— Как-то неудобно, — ответила Ника.

— Тогда хоть в крематорий не езди.

— В крематорий не поеду. Как ваши дела?

Теперь он пожал плечами: