Софи растерянно топталась на месте, не зная, что делать. Она оглянулась на сопровождавших Айдеста альвов, но те чуть ли не в носу ковыряли.

– Рисса, может, нам это… сбежать, пока не поздно, – шепнул ее подчиненный, находящийся в таком же шоке, что и девушка. – Эта семейка сама кого хочешь прибьет. И сдается мне, защита понадобится от них, а не им.

Софи склонялась к тому, чтобы согласиться мужчиной. Но что она скажет мэтру Готье? Что она струсила? Так чем же она тогда отличается от Шуромского и других парней?

Да, сил у нее нет, но это не значит, что она ничего не может сделать. Пока братья со всей очевидностью пытались друг друга убить и перебрасывались взаимными оскорблениями, Софи выехала вперед.

Ее руки подрагивали, а спина покрылась потом. Однако она попыталась затолкать свой страх поглубже, так чтобы голос не дрожал, и произнесла:

– Рьер, вы не познакомите меня со своими братьями? А то мне их, кажется, тоже охранять придется.

В этот момент особенно забористый пульсар пробил защиту Айдеста и пронесся над самой макушкой Софи, опаляя жаром ее капюшон. Софи с трудом удержалась в седле. Заряд хоть и потерял изначальную силу, все же не был игрушечным мячиком.

В этот момент все братья остановились. Даже умертвия перестали атаковать. Образовалась какая-то странная тишина. Софи с ужасом начала похлопывать себя по голове. От капюшона почти ничего не осталось, а волосы местами дымились, но все же были на месте. Девушка облегченно выдохнула. А вот Айдест наоборот, зашипел. Один его глаз светился зеленым, а из другого будто поползла черная дымка. Жуть!

– Простите, рисса! – моментально извинились братья. – С вами все в порядке?

Тут они как-то странно быстро оттеснили нежить и подъехали к ней, ничуть не испугавшись Айдеста.

Софи рассеянно кивнула.

– Да, простите, рисса! Мы немного не рассчитали своих сил. Позвольте, я осмотрю вас. Я довольно хорошо владею лечебной магией, – сообщил первый и, кажется, самый старший брат, Айрест.

Тут альв подхватил ладошку Софи, замершую на полпути к поводу, и поднес к своим губам. А затем, опаляя кожу горячим дыханием, поцеловал кончики пальцев.

Софи почувствовала, как румянец начал покрывать щеки. Целовать ее руку было совсем необязательно. Она опустила голову, стараясь скрыть свое смущение. Внезапно из-за спины послышалось сдавленное рычание.

– Воу-воу! – Айрест поднял руки вверх. – Ладно, повздорили и будет. Мир.

– Руки убрал, – сквозь зубы процедил Айдест.

Он сжимал повод одной рукой, а в другой крутил пульсар. Ядовито-зеленый. Софи даже приоткрыла ротик от изумления.

– Да, мы поняли, что перегнули палку и навредили даме, – это уже успокаивал брата Айсмир.

Айдест склонил голову и прищурил глаза.

– Да и вообще мы были неправы, отправляя к тебе риссу Петрис, – поджав губы, чуть тише добавил он и пихнул старшего брата под ребра.

– Ну да, в общем-то. Но ты был такой грустный, что мы решили тебя развеселить. Кто же знал, что она балуется запрещенными зельями, и единственным, кто смог ее вывести на чистую воду, станешь ты… – тут братья загоготали так, что чуть не попадали с лошадей.

– Ох-хо, я до сих пор помню, как ты бежал по коридору, придерживая портки, – обнимая себя за живот, сквозь смех проблеял Айрест. – А за тобой эта престарелая бабища, лысая и беззубая.

Айдест скрипнул зубами.

– Я тоже до сих пор помню, как ваши зады оказались в болоте. А жабы так мило пели вам серенаду.

– Ладно, ладно, мы поняли, – хором ответили братья и вмиг перестали паясничать.

– И даже не смотрите, – снова осадил их Айдест и чуть ближе подъехал к Софи.

– А что заставило такую красавицу оказаться здесь? – не понял намека Айдеста старший брат, чем заставил Софи смущаться еще сильнее. – К сожалению, наш младшенький немного туповат и обделен манерами, но мы готовы скрасить ваше путешествие, загладить нанесенный ущерб и исправить плохое впечатление… Так как вас зовут, рисса?

Тут конь Айдеста всхрапнул и, гарцуя, отпихнул Айреста в сторону.

– Я же сказал, даже не смотри. Эта девушка уже занята! – заявил архонт и буквально спрятал ее за своей спиной.

– Да? – робко вопросила Софи. Голос ее задрожал. Она не понимала, что происходит. Абсолютно.

Вроде бы братья минуту назад пытались друг друга убить, а сейчас разговаривают так, словно ничего не было. И мало того, они еще и флиртуют!

– Я… Позвольте представиться, рисса… – начала Софи, но тут же была жестоко прервана.

– Да ладно тебе Айрест, она же всего лишь человек, пусть и наделенный магией, но слабый никчемный человек. И, как видишь, наш братец сам намерен поиграть с ней, – едко процедил Айсмир,– А его игрушки, как ты знаешь, долго не живут, – в конце своей речи альв хохотнул.

Намек на нежить был таким грубым и таким откровенным, что Софи мгновенно сковало цепкими щупальцами страха.

Айдест не смог сдержаться и зарычал. Его умертвия, почувствовав злость хозяина, издали страшный вой и синхронно повернулись в сторону братьев.

– Жаль будет увидеть такую милую горячую цыпочку холодной и бесстрастной, но, пожалуй, ты прав, Айсмир. Поехали, а то не успеем до темноты навестить могилу матушки. Ведь именно для этого мы и ехали в это захолустье.

Братья натянули поводья, и прежде, чем Софи успела их окликнуть и объяснить, что мост сломан, альвы ускакали.

Айдест скрипнул зубами. А потом развернулся к девушке. Он вытащил из кармана платок. Тонкий, чисто-белый, с ажурным краем и вышивкой. С совершенно невозмутимым видом взял руку Софи, ту, что поцеловал Айрест, и начал вытирать платком. Так, будто его брат испачкал ее.

– Что вы делаете? – Софи попыталась вырвать свою руку, так как все это походило на дурную комедию. Ее рука была абсолютно чистой.

– Хочу убедиться, что с тобой все в порядке, что Айрест не оставил на тебе следов… – тихо прошелестел Айдест, а потом поднес ее ладошку к своим губам и медленно облизал каждый пальчик.

Боже, кажется, эта была самая интимная ласка, самая порочная и самая пугающая.

Девушка попыталась вырваться, но альв так крепко сжимал ее запястье, что казалось ее проще отрезать.

Его тяжелое дыхание обжигало кожу, а язык выписывал невообразимые узоры… Сладко тягуче медленно… Порочно и дерзко. Пробирая до дрожи. Казалось, еще чуть-чуть, и она растечется лужицей. Отдастся ему прямо тут, на коне, наплевав на присутствие других существ. Да в этот момент она могла думать лишь о нем, о его умелых движениях, обещающих ей безграничное удовольствие.

Ее собственный тяжелый вздох и последовавший за ним стон показался каким-то чужим, жалобным и одновременно таким мучительно-сладостным, будто это не она, а какая-то девчонка из дома удовольствий.