Что самое страшное в этой миссии?

Если меня выберут, я не буду бояться ничего.

Чего вам будет не хватать на Марсе?

Плавания.

* * *

Мы в Мейплвуде, сидим на крылечке и смотрим во двор. Мать Кэтрин говорит, что хочет посадить куст сирени. Отец замечает, что прошлый погиб и надо выбрать более выносливый сорт. Возможно, таким образом они ссорятся незаметно для окружающих, но я не уверена.

Тут нечего делать, можно только гулять, и я решаю наплевать на больное колено и пройтись. Мы идем по улице под цветущими деревьями. Здесь нет никого, кроме садовников. Целые отряды садовников тихо трудятся на лужайках. В этом доме живет очень либеральный богатый человек, сообщают мне. Он разрешает своим садовникам ставить мексиканскую музыку.

Все возвращаются в дом, кроме нас с Генри. На прошлой неделе Кэтрин сделала ему предложение, и он согласился. Ее родители дали благословение. Мы идем в тишине, доходим до конца квартала и видим более скромные дома. В одном из окон вывеска: «Мошенник, лжец, вор».

«Я все испорчу, – говорит брат. – В голову лезут дрянные мысли. Что, если я все испорчу?» Он хочет, чтобы я ему ответила. Курит одну сигарету за другой. «Она тебя простит», – говорю я.

* * *

Запихиваю в мусоропровод мешок, плотно набитый мусором. Мешок проскальзывает вниз. Раскрасневшись от гордости за себя, выхожу в коридор. У лифта вижу миссис Ковински. Она теперь ходит с тросточкой. Ее вызвали присяжной в суд, и по пути на заседание она поскользнулась и упала. Самое смешное, говорит она, что слушали дело пострадавшего, который тоже поскользнулся и упал. Она говорит и говорит.

Иногда я приношу ей книги. Она сказала, что любит детективы. «Самые обычные». Но последний, что я ей дала, ей не понравился. Слишком много всего намешано. Детектив расследовал убийство, прошелся по всем зацепкам, опросил всех подозреваемых и в конце концов выяснил, что убийца – он сам.

Подумать только.

* * *

Кэтрин взяла черный маркер и написала на руке у Генри: «забота о себе». Чтобы он не забывал чаще бывать на свежем воздухе, правильно питаться и не сидел все время за компьютером.

Проблема в том, что, когда он остается один, он сидит и смотрит сцены, где беженцы пытаются добраться до безопасного места. Есть один остров, где ресурсов уже совсем не хватает. Жители острова организовали собственные спасательные отряды. Рыбаки выходят в море и вылавливают выживших. А кто-то приносит на берег сухую одежду.

Бен сказал, что древние греки считали заботу о незнакомых людях своим долгом и почетным занятием. Жители острова сохранили эту традицию. Они выходят в море на собственных лодках, спасают людей и приносят пищу обессиленным на берегу. В древности боги так проверяли людей: стучались к ним в дверь, одевшись в лохмотья, и смотрели, кто их прогонит, а кто приютит.

Генри добавил в избранное фотографию мужчины, бредущего вверх по склону с ребенком на руках. Внизу написано, что этот человек много дней плыл на резиновой лодке в Грецию. Потом тридцать четыре мили шел пешком до лагеря беженцев. «Я бы так не смог. Сил бы не хватило», – говорит Генри. «Тебе и не придется идти тридцать четыре мили с ребенком на руках», – отвечаю я.

«А если бы пришлось?» – спрашивает он.

* * *

Когда мне начинает казаться, что я в общем и целом порядочный человек, я вспоминаю историю о бывшем муже одной моей знакомой, уже не помню, как ее звали. Тот все время опаздывал домой. Никогда не приходил с работы вовремя. О, ясно почему, подумала я, но ошиблась. Просто у этого мужа было правило – если кто-то просил его о помощи, он никогда не отказывал. Он бросал свои дела и интересовался, что нужно человеку. А потом по возможности помогал. Кому-то нужны были деньги, кому-то еда; одному прохожему понадобился ремень, и он отдал ему свой. А опаздывал он потому, что его офис находился рядом с Пенсильванским вокзалом. Они со знакомой расстались, потому что он закладывал за воротник, но это уже другая история.

* * *

– Ты вообще работаешь? – спрашивает как-то раз Бен, когда я рано прихожу домой.

Он прав. Слыхали про людей, которых уволили, а они еще несколько месяцев притворяются, что ходят на работу? Я могла бы быть одной из них. Такие, кстати, иногда бывают у нас в библиотеке.

– Ты можешь перестелить постель?

– Я прочистил раковину.

– А я сварила кукурузу.

* * *

Ненавижу свадьбы, потому что всегда плачу и напиваюсь, но в этот раз мне везет. Кэтрин забеременела, и они с Генри просто расписываются в ратуше.

Может, теперь мне перестанет сниться тот повторяющийся сон. В котором брат приходит ко мне в квартиру и говорит: «Лиззи, можно я здесь умру?»

Ведь теперь у меня есть невестка. «Не покупай это, – говорит Кэтрин в винном магазине. – Там искусственный краситель, синий номер один». Я смотрю на нее и делаю вид, что читаю состав. «Это единственный краситель, доказанно преодолевающий гематоэнцефалический барьер, – объясняет она. – Этот барьер защищает мозг от токсинов».

Я ставлю пакет на полку, надеясь, что на этом наш разговор закончится, но она еще не все ужасы рассказала про опасный синий номер один. «Этот краситель проникает во внутричерепную жидкость, и ученые даже не знают, что происходит, когда он туда попадает», – говорит она. Исследования были, но механизм действия токсина до сих пор не выяснен. «Ясно, – говорю я. – Но механизм действия аспирина тоже не выяснен. А никакой теории о вреде аспирина нет».

* * *

Одной сорокалетней женщине посоветовали вести более здоровый образ жизни. Врач рекомендовал заняться бегом и пробегать две мили в день. Он велел позвонить ему через две недели и отчитаться о самочувствии. Через две недели женщина позвонила.

– Как вы себя чувствуете? – спросил врач.