— Председателем профсоюзного комитета нашегометаллургического объединения, — гордо сообщил Бахметьев, — у меня стаж работыболее шестидесяти лет. Я начинал еще во время войны, совсем мальчишкой. И ещебыл председателем нашего местного отряда народной дружины. Сейчас напрасноотменили дружинников. Мы приносили большую пользу. При нас было меньше всякихночных нападений и хулиганства. Знаете, какой порядок был в городе.

— Не сомневаюсь. С таким проницательным человеком, как вы.

— Правильно. Поэтому я здесь и наблюдаю. А в тот вечер дождьбыл сильный и прохожих было мало.

— Но парк находится в центре города. Здесь всегда многолюдей, какой бы сильный дождь ни шел.

— Сразу видно, что вы не местный, — торжествующе сказалБахметьев. — Дело в том, что тогда как раз начался ремонт на соседней улице. Иее перекрыли. Поэтому люди стали обходить эту улицу, пересекая две соседние. Издесь почти никого не было. Вот почему несчастная девушка пошла в парк, онажила на другой стороне, а убийца этим воспользовался.

— Может, он тоже был из местных и знал, где ему нападать?

— Нет. Мне кажется, он просто обнаружил подходящее место.Хотя на самом деле он очень рисковал, здесь все равно могли оказаться случайныелюди. Ему отчасти повезло. Но если бы он был местный, то напал бы на нее чутьпозднее. За парком есть квартал, где находится пустырь. Прямо за библиотекой.Там глухое место и почти никого не бывает. Библиотека уже шестой месяц закрытана ремонт. Прямо рядом с ее домом.

— Интересно, — кивнул Дронго, — вы просто находка дляместных следователей. Я думаю, ваш племянник должен вами гордиться.

— Они меня не слушают, — вздохнул Бахметьев, явно довольныйсловами собеседника, — кто сейчас слушает стариков?

— А вы знали убитую?

— Нет, к сожалению, не знал. Хотя выяснилось, что сестра еебабушки работала у нас в объединении. Но саму семью убитой я не знал.

— И где произошло убийство?

— Рядом с нами. Вон за теми кустами. Он ее туда затащил, апотом, видимо, пытался изнасиловать, но у него ничего не получилось. Почему этиубийцы бывают такими странными людьми? У меня в шестьдесят два все было впорядке. Только после того, как умерла моя супруга, я перестал встречаться сженщинами. Уже не хотелось привыкать к новой особе. Знаете, не хочется никогопускать к себе домой. У меня хорошая четырехкомнатная квартира, и три раза внеделю приходит женщина, которая у меня убирает и готовит. И я ей плачу оченьприличные деньги. Почти равные моей пенсии. Она очень довольна, во всякомслучае, именно так она все время говорит. А пускать в дом посторонних женщинмне не очень хотелось. Да и время было такое плохое. Помните, что у настворилось двадцать лет назад? Какой кошмар тогда был. Я вышел на пенсию и сразупотерял все свои сбережения, когда начались гайдаровские реформы. У меня ведьна книжке было почти сорок тысяч рублей. Я был обеспеченным человеком, могкупить себе четыре машины. А оказался почти нищим.

Дронго вежливо слушал, понимая, что старику необходимовыговориться.

— На какие деньги вы живете? — наконец спросил он. — Высказали, что отдаете почти всю пенсию женщине, которая помогает вам похозяйству. А на какие деньги вы сами живете? Судя по тому, какая у вас большаяквартира, вы особенно не бедствуете, иначе давно переехали бы в другуюквартиру, а эту начали бы сдавать или продали.

— Вы хороший сыщик, — одобрительно кивнул Бахметьев, — всеверно. Но я вам сказал про своего сына. Он пошел в меня, очень толковый былмальчик. В сорок два года он был уже директором завода. Сейчас ему почтишестьдесят, и он председатель совета директоров крупного объединения. Он, какхороший сын, все эти годы очень меня поддерживал. И все время уговаривалпереехать на Украину. Но переезжать туда я не очень хотел. Все-таки всю жизньпрожил в Саратове, здесь могилы моей супруги, моих родителей. И здесь меня всезнают и уважают. И я всех знаю. Поэтому решил остаться в своем городе и дожитьпоследние годы. Я ведь к тому времени был уже на пенсии. Но кто мог знатьтогда, что я проживу еще двадцать лет. Мне бы тогда сказали, и я бы сам неповерил. Отец у меня умер в сорок восемь, а мать — когда ей было толькопятьдесят шесть. Хотя дед у меня дожил до девяноста двух. Наверно, я пошел внего.

— У вас хороший сын, — вежливо согласился Дронго. — А кемработает ваш племянник в прокуратуре?

— Заместителем начальника следственного комитета, — гордосообщил старик. — Его отец был моим старшим братом, он умер еще в концевосьмидесятых. Хотя сейчас считается, что Алеша работает не совсем впрокуратуре. Создали какой-то следственный комитет, который считается отдельнымведомством, но подчиняется прокуратуре. А Алешей его назвали в честь моегоотца.

— Я знаю о реорганизации следственной части, — кивнулДронго.

— Конечно, знаете. Вы же сами наверняка оттуда. Только я вамскажу, что убийца точно был не местный и его напрасно здесь ищут. Он был из«залетных», это всем понятно. Иначе знал бы про пустырь за библиотекой. Или могпросто втащить ее в библиотеку. А он напал прямо здесь, значит, не знал проремонт.

Дронго посмотрел в сторону густого кустарника. Неудивительно, что убийца выбрал именно это место. Шел сильный дождь, рядомникого не было, и еще перекрытая дорога, мимо которой они прошли. Убийца решил,что нужно напасть прямо в парке, лучшего места уже не будет. Интересно, что всвоей рукописи он ни словом не упомянул про сильный дождь. Возможно, не хотелдавать слишком очевидной подсказки.

— Скажите, Андрей Алексеевич, а как обнаружили убитую?

— Почти сразу, — ответил Бахметьев, — как только прошел дождь.Из соседнего дома вышла Лиза Широкова со своей собачкой. Они гуляют обычно впарке по вечерам. Ну, из-за дождя вышли немного позднее. Собака побежала закусты и начала скулить. Лиза зашла туда и сразу закричала. Кто-то оказалсярядом и прибежал. Потом вызвали милицию. Жаль, что меня не было. Я в это времядома сидел. Но потом мне сказали, что убийцу могли схватить, если бы Лиза вышлаиз дома минут на двадцать раньше. А так, где его теперь найдешь?

— Спасибо вам большое, — сказал Дронго, — вы мне очень помогли.Большое спасибо.

Он пожал руку старику. Бахметьев улыбнулся. Он был доволен,словно получил государственную награду. В свои годы он еще мог оказатьсяполезным.

— А как вас зовут? — спросил он у своего собеседника,поднимаясь со скамьи.

— Меня обычно называют Дронго, — услышал он в ответнеизвестное имя.

Наверно, армянин или грузин, решил Бахметьев. У нихвстречаются такие непонятные имена.

В Москву они вернулись на следующий день. Дронго отправилсядомой. Он долго стоял под горячим душем и даже не услышал, как приехавший Эдгарзвонил ему в дверь. И только когда раздался звонок мобильного телефона, которыйнаходился в ванной комнате, Дронго выключил воду и взял телефон.