— Ты считаешь, что меня могут убить в писательском поселке?— усмехнулся Дронго.

— Могу себе представить, какое количество графоманов живет вэтом поселке. Ты же сам только что сказал, что графоман — это всегда человек снекоторыми отклонениями. А в Переделкино просто один большой сумасшедший дом.Сотни графоманов, собранных вместе. И ты полезешь в это осиное гнездо?

— Они иногда бывают похожи на обычных людей, — улыбнулсяДронго, — хотя согласен, что не все и не всегда. Но нормальные тожевстречаются. Возможно, реже, чем среди обычных людей. Не нужно вседраматизировать, Эдгар. Если мы не сможем вычислить сотрудника издательства,который украл рукописи, то мы не сумеем достаточно быстро выйти на убийцу. Анам нужно спешить. Зверь, попробовавший крови, уже не остановится. Он будетнападать снова и снова.

— И все-таки возьми завтра с собой Кружкова, — не сдавалсяВейдеманис.

— Я его обязательно возьму с собой, — неожиданно согласилсяДронго, — только мы поедем туда не вместе. У меня есть на этот счет свой план.Пойми, у нас нет времени. Очередная рукопись может появиться в любой момент.Даже сегодня.

— Тебе может помешать твое гипертрофированное чувствоответственности, — заметил Эдгар.

— Это всегда лучше, чем чувство безответственности. А тыстановишься циником и мизантропом. Тебе этого никто не говорил?

— Ты первый. С кем поведешься…

Оба улыбнулись друг другу, даже не подозревая, какиеиспытания ждут их в ближайшие несколько дней.

Утром Дронго отправился в Переделкино, выехав из дома вполовине двенадцатого. Предварительно, за два часа до выезда, он позвонилОленеву и попросил его собрать сотрудников издательства, чтобы иметьвозможность переговорить с каждым из них.

— Это достаточно сложно сделать, — признался ВалерийПетрович. — Дело в том, что мы обычно предупреждаем людей с вечера. У нас необязательное присутствие наших редакторов и консультантов. И свободныйскользящий график.

— Вы мне об этом говорили. Но им можно позвонить. Насколькоя понял, почти все ваши сотрудники имеют дачные дома в самом Переделкино.Значит, живут совсем рядом, им достаточно будет немного прогуляться, чтобыоказаться на своем служебном месте.

— Верно, — рассмеялся Оленев, — почти все имеют дачи.Последний, кто получил у нас дачу, был наш заместитель директора Передергин.Ему как раз передали дачу Пьянкова.

— Кого? — не понял Дронго.

— Был у нас такой бизнесмен. В своем время в нашемЛитературном фонде начались разные неприятности, тогда еще директором былнебезызвестный Гулумян. Может, вы слышали?

— Нет, не слышал. При чем тут Пьянков?

— Его пригласили в качестве такого противовеса Гулумяну. Нопотом оказалось, что он больше думает о своих проблемах, чем о делахЛитературного фонда. Мы готовы были на все, чтобы Пьянков помог нам в борьбе сГулумяном. Даже предоставили ему большую дачу, но наши писатели — народнетерпеливый и недоверчивый. Кончилось все большим скандалом, мы с ним разругались,и он решил нам не помогать. А его большую дачу отдали Передергину ИвануИвановичу.

— Может, теперь Пьянков или Гулумян мстят вам такимнеобычным образом, заставляя нас поверить в существование маньяка, и крадутрукописи из вашего издательства?

— Нет, — снова засмеялся Валерий Петрович, — они обабизнесмены, а Пьянков вообще очень состоятельный человек. Они бы не сталиорганизовывать кражу рукописей из нашего издательства. И потом, какая радостьмучить нас таким образом? Лучше отправиться на Усиевича, восемь, где находитсяруководство Литфонда, а не лезть в наше небольшое издательство.

— Вы сможете собрать всех ваших сотрудников? — снова уточнилДронго.

— Постараюсь. Но ничего обещать не могу. Хотя некоторые нашисотрудники, конечно, придут. За Марину Сундукову я ручаюсь. Может, будут и нашиконсультанты. Хотя Воеводов должен поехать в Москву, в нашу типографию.

— Ничего. Для начала переговорю с теми, кто будет. Вы незабыли о моей предыдущей просьбе? Разрешить мне посмотреть личные дела вашихсотрудников в Союзе писателей?

— Конечно. Феодосий Эдмундович звонил и предупредил отделкадров. Вы можете отправиться туда в любое удобное для вас время. Они ужепредупреждены.

— Спасибо. Но туда поедет мой помощник. А я решил приехатьименно к вам. Сегодня в полдень, если вы не возражаете.

— Разумеется. Мы же сами просили вас о помощи.

Дронго положил трубку и сразу перезвонил Леониду Кружкову, скоторым он уже обговорил свой план. Кружков должен был выехать в издательстворано утром и прибыть в Переделкино за полтора часа до приезда самого Дронго. Онмог почувствовать атмосферу и попытаться понять, кто именно будет огорченвозможным появлением эксперта. Дронго интересовала реакция сотрудников на егонеожиданный приезд. Разумеется, он понимал, что нужно было предупредить всехсотрудников загодя, за день до своего появления в издательстве. Но это тоже былсвоего рода психологический тест. По расчетам Дронго, возможный похитительрукописей обязательно должен был появиться в издательстве, хотя бы для того,чтобы узнать последние новости и лично присутствовать при работе эксперта.Любопытство и страх должны были погнать похитителя в издательство.

Поэтому в половине двенадцатого он вызвал машину и выехал вПеределкино, обдумывая по дороге свой разговор с Оленевым. Когда машина выехалана проспект, он набрал номер Эдгара Вейдеманиса.

— Как у тебя дела? — поинтересовался Дронго.

— Неплохо. Я уже в Союзе писателей на Поварской. Оченьинтересное здание. Ты знаешь, что именно это здание послужило прообразом домаРостовых для Льва Толстого? К его роману «Война и мир». Можешь себепредставить? И в парке перед домом есть памятник самому Толстому.

— В тебе сидит глубокий провинциал, хоть ты и приехал изсвоей Риги, — улыбнулся Дронго, — не забывай, что я хорошо знаю Москву. Я здесьучился и уже давно живу на два города. Хотя нет, теперь на три. И поэтому я хорошознаю Москву. Особенно центр города. Рядом находится знаменитый ресторан ЦДЛ.Чуть дальше резиденция посла Германии, с другой стороны вход в ЦДЛ, а рядомрезиденция посла Турции. И вообще, это одно из самых примечательных мест старойМосквы. Раньше улица называлась по имени Воровского. Между прочим, во дворебывшего Союза писателей СССР находились Иностранная комиссия и редакция журнала«Дружба народов». А сейчас там два ресторана. Ты не поверишь, но один из нихазербайджанский, а другой армянский. И они прекрасно ладят друг с другом.Прекрасно уживаются вместе и даже бесплатно кормят всех работающих тамписателей.

— Я понял. Ты хочешь вступить в Союз писателей, — сказалЭдгар, — хотя, по-моему, достаточно поздно. Нужно писать, когда тебе двадцать.