Московский проспект — оживленная правительственнаямагистраль. Дорога из аэропорта проходит здесь. Все высокие гости нашего городапроезжают мимо нашего магазина. Он расположен на углу Московского и маленькогобезымянного переулочка.

Однажды, где-то полгода назад, ждали не то бельгийскуюкоролеву, не то шведского премьер-министра, короче, возле нашего магазина, и нетолько возле него, толклось множество милиционеров. Бельгийская королева что-тозапаздывала, женщина есть женщина — может, у нее тушь потекла, может — петля начулке спустилась, но бедная милиция мерзла на улице, потому что дело хоть ипроисходило в начале апреля, но в нашем городе апрель считается наполовинузимним месяцем. Мы от всей души сочувствовали бедной милиции, которая несласвою трудную и опасную службу под окнами нашего магазина, а потом к нам в офисзаглянул молодой милиционер с красным носом (не подумайте ничего плохого, это былоот холода). В офисе находились только мы с Ниной, и милиционер, увидев двухмолодых интересных женщин, несколько растерялся и деликатно спросил, чтоунитазов импортных в магазине навалом, а вот нет ли одного, подключенного кфановой трубе, он согласен и на наш, отечественный. Нинка ужасно смешливая,пока я объясняла бедному милиционеру, куда пройти, она еле сдерживалась, затопотом, чувствуя себя виноватой, напоила его кофе. И милиционер влюбился, потомучто у Нинки чудные ямочки на щеках и хорошая улыбка. Звали милиционера Васей,фамилия тоже соответствовала — Курочкин, и оказался он хорошим парнем, хотьвзаимности от Нины так и не дождался.

Нину мы отстояли всем магазином, но Вася не обиделся, что импренебрегли, и теперь изредка забегает к нам на огонек выпить кофейку.

Кое-как доработав до конца дня, я, выходя из офиса, увиделана обочине голубые «Жигули» с открытым капотом. Хозяин, как водится, ушел вмотор по пояс, выставив наружу брюки и ботинки. Не зря говорят, барахло машина«Жигули»! Н-да, брюки были серые, хорошей ткани, с пятном мазута возлеотворота, я их сегодня уже видела. Как это понимать? Машина другая, а брюки теже самые? Интересный человек. Брюки у него одни, а машин — как собак нерезаных.Я прошла мимо него и замедлила шаг — очень уж мне захотелось разглядеть егополучше, но в этом я не преуспела. Удалившись на безопасное расстояние, яоглянулась — вдруг он вылезет, и я смогу его рассмотреть? Но я увидела кое-чтодругое, отчего мне стало не по себе.

По тротуару неторопливой расхлябанной походочкой шел смуглыймолодой человек в мятых вельветовых брюках и бежевом свитере. Он никуда неспешил и поддавал ногой пустую банку из-под пива. Проходя возле голубой машины,он неловко поддал свою банку, и она скатилась с тротуара. Пружинистой,танцующей походкой брюнет сошел на мостовую рядом с хозяином неисправных«Жигулей», как-то неуловимо взмахнул рукой и снова выкатил банку. Я следила заего грациозными движениями, но какой-то внутренний толчок заставил меня перевестивзгляд на человека в приметных брюках. В его позе что-то неуловимо изменилось.Он так же стоял, зарывшись в мотор своей машины, но стоял как-то безвольнообмякнув. Он не стоял, а лежал, навалившись грудью на мотор. Я не так частовидела мертвых людей, но внутренний голос сказал мне, что этот человек мертв. Ялихорадочно завертела головой в поисках грациозного брюнета, но его и следпростыл.

Что делать? Я покрылась испариной от страха и волнения ипоскорее побежала прочь. Сердце билось как зверь в клетке. Эти подозрительныебрюки и машины стоят всегда то рядом с моим домом, то с офисом… И похоже, чтоубийства, кроме меня, никто не заметил. Я остановилась и решительно повернуланазад, надо вернуться. Но, выйдя из-за угла, я застыла в полной растерянности:улица была пуста, никакой машины и уж тем более — никакого покойника. Что же,мне это все померещилось?

До сих пор я не страдала галлюцинациями. Что же, он сам селв машину и уехал? Интересный покойник, подвижный и технически грамотный. Яначала сомневаться в своем рассудке.

Но самое интересное было еще впереди. Вечером мне позвонилазнакомая, Лиля Свитская, и с нескрываемым интересом спросила, растягивая словав своей обычной манере;

— Татьяна, у тебя что, новый роман?

— С чего ты взяла?

— Ну, с кем это ты была в воскресенье в машине?

— В какой машине? — Сердце у меня тревожнозабилось от неясного предчувствия.

— Ну я не помню в какой, в синей или в зеленой… Ты меняеще марку спроси, я в них не разбираюсь… Я свою-то трудом запомнила, только помужу и узнаю… Но тебя-то я точно разглядела, мы на переезде рядом стояли…

— Да не тяни ты, Лилька! — С Лилей разговаривать —это, доложу я вам, мука мученическая. — Не тяни! На каком переезде?

— Ну, как на каком? Мы на дачу ехали. Переезд возлеРепина, мы рядом с тобой стояли, я тебе машу-машу, а ты на меня посмотрела, какбудто первый раз видишь… И такой мужчина интересный за рулем был! Кто это?

Вспомнив интересного мужчину, Лиля слегка оживилась, дажеговорить стала быстрее.

— Какой хоть мужчина-то? Блондин, брюнет?

— Ну ты даешь! Не помнит, с кем в машине ехала!Блондин, конечно! Стану я на брюнетов пялиться! Но вы с ним не одни были, назаднем сиденье еще двое сидели, но неинтересные.

— Лилечка, ты ничего не путаешь? Это точно меня тывидела?

— Ой, ну ты даешь! Я еще пока в маразм не впала!Конечно, тебя! Да ты что, пьяная, что ли, была — не помнишь ничего?

— Да я сама ни черта не понимаю. А когда это было-то?

— Я же тебе говорю — в воскресенье!

— Да понимаю, что в воскресенье. А в какое время?

— В какое время?

Я тотчас поняла, что допустила ошибку. Спрашивать Лилю овремени было бесполезно. Она и время — это две вещи несовместные. Она никогдане знала, который сейчас час, всегда и всюду опаздывала и искренне удивлялась,если кто-то был этим недоволен.

— Лилечка, хоть примерно!

— Примерно… Утром мы вообще-то на дачу ехали…А-а! — Лиля вдруг страшно обрадовалась, вспомнив что-то, что могло помочьей определить время. — Это было за три часа до пожара!

— Какого пожара?

— Ну как же! Там такой пожар был в Учительском, возлеРепина, большой дом сгорел как свечка, машин пожарных понаехало, но ничего несмогли сделать, одни угли остались!

Я вспомнила свой серый плащ с прожженной полой, и мне сталонехорошо.

Время было позднее. Я зашла к Галке за Аськой. Они всесмотрели новости, я взглянула на экран и застыла на месте.

«…Следственная группа прокуратуры прибыла сегодня на местокрупного пожара, случившегося в поселке Учительское в минувшеевоскресенье», — звучал голос диктора за кадром, а на экране телевизорабыли черные обугленные стены большого загородного дома, окруженного огромнымисоснами, теперь тоже обугленными. Участок был большой, огороженный бетоннымзабором, и сердце мое при виде этого обгорелого дома исступленно забилось. Явидела это место! Но где и когда?