— Чушь какая! Что это с ним?

Я попробовала встать, ноги меня не держали. В голове шумеловсе сильнее. От плаща при падении оторвались две пуговицы, вдобавок яобнаружила, что при мне нет сумочки. Поскольку поблизости она нигде не валялась,очевидно, она каким-то образом попала Вадиму в машину, когда мы боролись. Всумке были ключи, кошелек, проездная карточка, а самое главное — пропуск вбанк, который я, идиотка, забыла утром выложить и оставить дома. И еще там вкосметичке был бабушкин гарнитур — серьги и кольцо, перед выходом я сняла их иубрала в сумочку, потому что замочек у одной серьги был слабый.

Когда Кирилл поднял меня на ноги, я уже ревела.

— Ну-ну, нельзя позволять знакомым мужчинам так с собойобращаться.

— Да я его сегодня первый раз видела! Больной какой-то!И Валька тоже!

Он посмотрел с сомнением.

— Да честное слово, она говорит — приходи, познакомлю сприличным человеком, вот и познакомила. Черт знает что! — От злости слезымои высохли. — Не знаешь, она со всеми так развлекается или только сомной?

— Не знаю, — он пожал плечами, — я мало с нейобщаюсь.

Я с грустью смотрела на оторванные пуговицы, вдобавок еще иплащ запачкался. Что делать? Кирилл тронул меня за руку:

— Зайдем ко мне, это тут рядом. Приведешь себя в порядок,потом я тебя провожу.

— У тебя есть телефон? Мне надо по-, звонить, чтобысоседка спать не ложилась, ключей-то нет.

— Есть, пойдем.

Шли мы недолго. Улица называлась Зверинская и начиналась онапрямо от зоопарка.

— Тут близко.

— Львы по ночам спать не мешают, сильно рычат?

— Бывает. — Он засмеялся.

Мы вошли в один двор, он был проходным, потом в другой.Дворы были колодцы, и в самом темном углу Кирилл вошел в парадную. В квартирена первом этаже он сразу же зажег везде свет. Крошечная прихожая. Из нее кухнякаким-то углом, две комнаты.

Кирилл достал мне коробку с шитьем и усадил на продавленныйдиван. Обстановка в комнате была бедноватая, а впрочем, какое мне дело? Сейчаспозвоню по телефону Галке и уйду.

— Ты здесь один живешь?

— Сейчас да, — пояснил он, — мама умерла тримесяца назад.

А когда же его бросила жена? Но опять-таки, это не мое дело.Я позвонила, у Галки было занято.

— Выпьем кофе? — нерешительно предложил Кирилл.

Пуговицы я уже пришила, плащ кое-как почистила, побывала и,с позволения сказать, в ванной — маленьком закутке, где стояло какое-то корытона полу и висел душ. Да моя коммуналка по сравнению с этим — хоромы!

Пока он заваривал кофе, я рассматривала кухню, смотреть-то,собственно говоря, было не на что. В маленьком, не правильной формы помещениистояли стол, два табурета и шкафчик для посуды. Окно выходило в тупик. Стенытрех домов образовали равнобедренный треугольник, и в этот треугольный колодецне было входа. Жильцы с верхних этажей бросали вниз всякую всячину, такимобразом, можно с уверенностью констатировать, что окно кухни Кирилла выходилона помойку.

— Таня, садись, — позвал Кирилл, со всеми этимисобытиями мы как-то незаметно перешли на «ты».

Кофе дымился в чашках, и от него шел приятный аромат. Кофедолжен меня взбодрить, а потом я позвоню Галке и поеду домой, пускай Кириллпоймает мне машину.

Я отпила горячий кофе, вдруг голова у меня закружилась,чашка выскользнула из рук и упала на пол. Последнее, что я помню, это лужицакофе и осколки от чашки на грязно-сером линолеуме.

Я проснулась оттого, что мне было жутко неудобно лежать.Спина затекла, и к тому же в нее что-то впивалось. Я открыла глаза и не увиделанад собой привычного потолка с желтым пятном в углу — соседи сверху два месяцаназад забыли закрыть кран и уехали на дачу. Я прислушалась машинально, стараясьуловить дыхание спящей Аськи, но вместо него услышала, как кто-то ровно дышитрядом со мной. Осторожно скосив глаза, я увидела, что рядом спит незнакомыймужчина и, судя по тому, что я чувствовала под одеялом, он был абсолютно голый.Я прислушалась к себе, ощутила, так сказать, себя всю и поняла, что я тоже лежуобнаженная и.., ну в общем, тут все ясно. Меня охватил такой ужас, что толькосильнейшим усилием воли я сдержалась, чтобы не вскочить, не заорать и не бежатьотсюда в чем есть.

Кто этот тип, и как я оказалась в его постели? Так, надовзять себя в руки. Для того чтобы отсюда уйти, я должна вспомнить, гденахожусь. В голове у меня промелькнула Валентина, ее шикарная квартира, чертовкостюм, странный Валентинин любовник, которого она почему-то усиленноподсовывала мне, потом бабуся с фарфором XVIII века.., стоп! Этого типа зовутКирилл! Мне стало так худо, что волосы на голове зашевелились.

Оказаться в постели с первым встречным, да еще каким-тополубомжом! И это я, приличная женщина из интеллигентной семьи, с ребенком, какпоследняя… Меня сковал ужас. Нет, надо выбираться отсюда, пока он не проснулся,смотреть ему в глаза выше моих сил, я умру от стыда. Хорошо, что я лежу с краю.Я тихонько пошевелилась, Кирилл не проснулся, только заулыбался во сне. Ясползла с дивана, стараясь не смотреть ему в лицо, — некоторые людиреагируют на пристальный взгляд, но напрасно я беспокоилась — этот спал какребенок. Я нашла на стуле свою одежду, было ужасно противно надевать несвежеебелье. Костюм был мятый, как будто в нем валялись. Когда я успела его такизгваздать? Кирилл опять пошевелился во сне. Господи, сделай так, чтобы он непроснулся!

Я нашла в прихожей свой плащ и сумочку, открыла дверь и вылетелана лестницу. Два проходных двора я пролетела, как сверхзвуковой самолет, толькотихо. На Зверинской улице не было ни души, на моих часах было без пятнадцатисемь, раннее утро. Вдали от этого типа мне немного полегчало, и я вспомнила,что вовсе не хотела с ним спать, то есть совершенно не собиралась! И пришла кнему только позвонить по телефону, и была совсем не пьяная, и последнее, что япомню, — это как мы пили кофе на кухне. От внезапной мысли я дажеостановилась. Он подсыпал мне какую-то гадость в кофе! Специально, чтобы явырубилась, а он потом мог делать со мной все что хотел. В моей душе ужасуступил место неистовой ярости. Нет, ну какая скотина! Подсыпать что-то в кофе,а потом раздеть, запихнуть в постель бесчувственную женщину… Извращенец! А с видутакой приличный, скромного вида. Старушку в кресле катает, с собачкой гуляет. Ая-то хороша, развесила уши. Вадим хоть не скрывал, прямо звал домой, а этот…Господи, какая я идиотка! Правильно Галка говорит, что я рохля и мямля, чтосейчас так нельзя, что в наше время надо вырывать свой кусок зубами и такдалее.

И ведь ничего не поделаешь, не в милицию же жаловаться,пришла к нему сама, как дура. Да там на смех поднимут! Взрослую тетю двадцативосьми лет обманом заманили в квартиру — слушать противно!