Где-то поблизости жахнул пистолетный выстрел.

Женщины завизжали, прикрывая руками интимные места, и выбежали на берег одеваться.

Через минуту, как я и думал, из джунглей показался граф Григорий Орловский, волоча за собой убитую обезьяну.

— Тренировался на меткость? — спросил я.

Граф удивился.

— При чем здесь меткость? Наши запасы провизии подошли к концу, а обезьянье мясо чрезвычайно питательно.

Он насадил обезьяну на импровизированный деревянный вертел и водрузил на костер. Сначала неприятно запахло паленой шерстью, но вскоре вдоль речушки распространился аромат свежего жареного мяса.

Мы сытно пообедали обезьяним мясом и продолжили путь к солнечной дуге, изредка заглядывавшей в просветы между деревьями.

Глава 6

Я, на следующий день

Еще через один день странствия по джунглям мы вышли к руинам древней цивилизации.

Первым на них обратил внимание Иван Платонович:

— Смотрите-ка, что там.

Мы раздвинули сплошную зеленую завесу и вышли на площадь, мощеную крупными каменными плитами. Древний город окружали неприступные джунгли, но сами постройки — за счет того, что были воздвигнуты из каменных блоков и на совесть, — хорошо сохранились.

Возможно, город был воздвигнут несколько тысячелетий назад, с тех пор ни одна живая душа его не потревожила. Мы были первыми, кто — после исконных жителей, кем бы они ни были — ступил на эти массивные плиты. Грохоча подошвами современных ботинок, мы пошли по древним плитам в направлении храма, возвышающего в конце улицы.

По левую и правую руку от нас располагались опустевшие безглазые дома. Стекло, если оно в те незапамятные времена было придумано, исчезло под порывами тропического муссона, разлетевшись на мелкие осколки. Дома ничего не выражали своими открытыми зевами. Но когда-то здесь жили люди… а может, не совсем люди. Жители прогуливались по этим улицам, держась за руки; разговаривали; смеялись. Но теперь были мертвы — уже много веков. Город пережил всех, кого поглотили джунгли или смертельная эпидемия.

Я зашел в один из домов. Ничего — совершенно пустые стены. Мебель, если и оставалась здесь, давно сгнила. Небольшие кучи трухи, валяющиеся тут и там возле пустых стен — вполне возможно, бывшая мебель. Дерево — чрезвычайно удобный для выполнения поделок материал, но сколь же недолговечный! Хотя за прошедшие века проржавели бы и металлические изделия. Один камень не знает износа, поэтому внутренности каменных домов пусты, но сами здания в идеальной сохранности. Раковины, оставшиеся без своих обитателей и сохранившиеся благодаря извивам судьбы многие тысячелетия.

Вдруг я заметил нечто, поразившее меня до глубины души. На одной из стен, на уровне моего пояса, были нацарапаны на камне две фигурки, держащиеся за руки. Вероятно, здесь находилась детская кроватка. Вечерами — в ожидании, когда заснет, или утром, дожидаясь пробуждения родителей, — ребенок выцарапывал по камню заветный рисунок. Маму с папой, наверное. Царапал либо металлическим предметом типа гвоздя, либо твердым камнем наподобие алмаза. В этих горах имеются залежи алмазов — как пить дать имеются. Ребенок нацарапал рисунок и успокоился. Интересно, что сказали родители, увидев детское творение? Похвалили, разумеется. И вот нет теперь ни этого ребенка, ни его заботливых родителей — всех поглотило забвение.

Я вышел из дома и нагнал своих товарищей, в молчании бредущих по улице. Никто не спросил меня, что я увидел в покинутом здании и увидел ли что вообще. Все понимали: перед лицом вечности, к которой мы сейчас прикасаемся, это не имеет никакого значения. Мы просто шагали по мостовой в направлении к храму, в надежде, что именно там скрывается загадка погибшей цивилизации.

Вот оно, городское святилище, надменно возвышающееся над остальным городом. Оно посвящено неизвестным мстительным богам. Кому же еще, как не им?! Высоки ступени, ведущие от твоего подножия к алтарю, залитому жертвенной кровью. Удивительна и грандиозна твоя архитектура. Страшны оскалы полубогов-полулюдей, изображениями которых украшены твои стены.

Странные барельефы продолжились не только на наружных стенах, но и внутренних — после того, как мы проникли внутрь культового сооружения. Даже в человеческих лицах не было ничего человеческого. Позы были неестественны, а выражения не осмысленны, как будто древние скульпторы намеренно хотели принизить и исказить человеческое достоинство, чтобы вошедший сюда испытал священный ужас перед тем, что его ожидает.

Мы прошли к просторному алтарю, на который могло поместиться двое, а то и трое жертв, и еще раз поразились сакральной жестокости людей, сотворивших такое архитектурное чудо. Убийство без причины, во имя магического ритуала — что может быть хуже и противоестественней, чем это?! Над алтарем скалила зубы нефритовая богиня. В одной руке богини находился изогнутый жезл, оканчивающийся рычащей львиной пастью, а в другой руке — отрезанная голова. Но это была не человеческая голова, это была голова кенгуру, с ярко выраженными гуманоидными чертами.

Объятые ужасом, мы застыли перед алтарем, не в силах двинуться с места.

Страшным усилием воли я заставил себя пройти за алтарь, чтобы посмотреть, что находится в тайных культовых помещениях. Сразу за алтарем находился наклонный коридор, ведущий куда-то вниз, в расположенные под храмом подземелья. Сказав своим спутникам, чтобы они дожидались здесь, я начал спускаться по наклонному коридору и едва не погиб. В последний момент, подсветив фонариком айфона себе под ноги, я увидел разверзнувшуюся под моими ногами бездну. Коридор обрывался сразу после бездны. Дальше пути не было.

Опустившись на колени, я заглянул в бездну. До моего уха донеслось жуткое нечеловеческое бормотание:

— Туки-туки лу.

Никогда до самой смерти не забыть мне того ужаса и той безысходности, которым веяло от этого бормотания. Ничего омерзительней я в жизни не слышал. Внезапно мне почудилось, что бормотание поднимается из глубин.

— Туки-туки лу.

Так и есть, бормотание приближалось, с каждой секундой становясь громче и отчетливей. Каким образом существа, издававшие эти бормотания, поднимались на поверхность? Возможно, они обладали крыльями, хотя их приближение не походило на крики крылатых существ. Скорее, он поднимались медленно, подрагивая и меняя форму, подобно тому, как воздушные пузырьки поднимаются на поверхность моря. По всей видимости, воздух был для них не вполне проницаемой субстанцией. По этой субстанции эти бормочущие существа могли путешествовать из глубин земли к поверхности. Не они ли в таком случае учредили этот ужасный культ, выстроив руками своих многочисленных рабов, не только город, но и сам храм, на месте входа в беспросветную бездну?

Я посветил фонариком от айфона в бездну. Мне почудилось, что там, в жуткой глубине, я различаю странные тени — извивающиеся, трепещущие и пытающиеся до меня дотянуться. Кажется, они походили на медуз —