принципе, я говорила то, что у меня на душе, пусть это и было неожиданно для нас обоих.

— Малышка, что случилось? — он хмурится. Кажется, я его задела.

— Не знаю, я просто понимаю, что не должна пользоваться твоим хорошим отношением.

— Ладно, — Макс прищурился и кивнул своим мыслям. — Тогда, услуга за услугу.

— Что угодно! — я выпалила быстро. Я правда готова на что угодно ради него.

— За то, что сегодня ты ночуешь у меня, а я прикрою твою задницу перед Темычем… Ты пойдешь со мной на свадьбу.

— В качестве кого? — я немного удивилась. Почему именно эта просьба?

— Невесты, — он хохотнул, а я уже готова была согласиться. — У моих друзей свадьба послезавтра, а мне идти не с кем. Поэтому ты идёшь со мной. Пока только в качестве спутницы.

7. Моя малышка

Макс попросил пойти с ним на свадьбу послезавтра, а потом накормил меня вкусным ужином и отправил спать в комнату, хотя сам остался в зале на диване.

А через полчаса притащился в спальню с подушкой в обнимку и сказал, что ему все равно, хочу я или нет, но он будет спать в своей кровати.

— Если что-то не устраивает, диван свободен, — буркнул Макс, обнимая меня со спины и прижимая крепко к себе.

Он и правда думает, что это могло меня не устраивать?

Я уснула через восемь секунд в его крепких объятиях и молилась, чтобы утром нас никто не разбудил воплями, что мы спим вместе. Но Макс живёт один, и потревожить нас может разве что Домовой, которому я оставила на кухне пару печенек. Надеюсь, достаточно задобрила старичка и он даст нам выспаться.

Утро, как назло, началось слишком быстро. Я была бы совершенно не против поваляться в объятиях Макса ближайшую вечность, но-о-о сестра, потерявшая меня, звонила уже сорок седьмой раз, поэтому проигнорировать снова было бы откровенным свинством.

— Я жива, сплю в кровати, а не на вокзале. Меня не съели бомжи и даже не продали в рабство, я осталась у подруги, ведь…

— Я приготовил блинчики и чай! — Макс вломился в дверь с широкой улыбкой на своём прекрасном лице, а я вдруг поняла, что обнимаю подушку, а не Тимофеева. И крикнул он это так громко, что Яна хохотнула в трубку, видимо, раскусив меня в ту же секунду.

— А я осталась у подруги по имени Макс, да, — простонала я, закрыв глаза. Вот же придурок, всю легенду мне испортил. Если они уже к Максу пристали с расспросами, то от меня точно не отстанут, стоит мне только прийти домой. Может, ну его, этот дом, а? Там нет Макса, готовящего мне блинчики по утрам. — Жива я, жива. Скоро увидимся, пока, — я бросаю трубку и смотрю на счастливого брюнета, который измазал щёку мукой.

— Подруга по имени Макс? — он смеётся, а я, как обычно, не успеваю подумать, прежде чем начать говорить. Идиотка.

— Ну конечно! Ты испортил мою легенду. Тебя вчера допросили, теперь за меня возьмутся.

Да, Арин, очень круто, он понял, что ты подслушивала вчера.

И-ди-от-ка!

Нет, ну вот что я за человек? Столько раз обжигалась и все равно продолжаю говорить прежде, чем думать. Это никогда не играло мне на руку, что неудивительно, и сейчас, судя по растерянности Макса, это снова возымело должный эффект: я прокололась. Так тупо спалилась, что он сначала даже и не понял, что я имею в виду. Я даже подумала, что до него не дойдет, и почти вздохнула с облегчением, но вдруг он нахмурился и подошёл к кровати, садясь рядом со мной.

— А откуда ты знаешь, что мы вчера говорили на эту тему? — боже, дайте сил не застонать от этого ужаса, пожалуйста. Мне жутко стыдно, я чувствую, как щеки краснеют под его пытливым взглядом, и вообще не знаю, куда себя деть. Под одеяло? Вряд ли сработает, там он меня быстро найдет. Надо выкручиваться.

— А вы бы ещё громче орали, — пытаюсь отшутиться, чтобы он не понял, что меня это задело. — Я, когда вниз спускалась, услышала вопли Тёмы.

— И что ты ещё слышала? — он приподнял бровь в ожидании и, кажется, немного затаил дыхание. Нервничает? А какого черта он нервничает? Не хотел, чтобы я слышала все то, что он говорил обо мне? Ну так, вообще-то, он сказал всю правду, пусть она и такая горькая. Какого тогда?

— Всё, — я хорошо умею врать, но чёрт знает почему сейчас решаюсь сказать правду. Это сложно.

— Вообще всё? — уточняет он, а я хмурюсь. Да какого хрена-то, а?

— Макс, что ты пытаешься узнать? — я улыбнулась, потому что пришла пора разряжать обстановку. Мне стало очень некомфортно, и обсуждать вчерашний разговор, который я подслушала, не хотелось. Я достаточно понервничала тогда, чтобы переживать эти эмоции ещё раз. — Я слышала их глупые вопросы, слышала, что ты им ответил по поводу меня. Опять же, потому что вы орали так, что вас в соседней области слышно было, не то что на втором этаже.

— И ты не злишься?

Я уже позлилась и отпустила эмоции, но да, мне не очень приятно, что он считает меня ребёнком. И даже несмотря на то, что по возрасту я все ещё действительно ребёнок, такого прозвища я себе не хочу.

— А должна? — снова улыбаюсь, вставая с кровати. Макс все ещё сидит без движения и я наклоняюсь, чтобы поцеловать его щёку, а потом прошептать: — Я же не маленькая, чтобы злиться непонятно из-за чего.

О, ну конечно. В таком случае я действительно ещё маленький ребенок, потому что я злилась, очень злилась на все его слова, сказанные в мой адрес вчера днём. Но здравый смысл побеждает, машет мне в приветственном жесте и помогает поступить… по-взрослому. И это как раз то, что мне нужно. Пора бы уже отдавать отчёт своим поступкам. И словам. Потому что именно так и делают взрослые люди.

Но на самом деле я искренне не понимаю, почему он решил, что я должна злиться. Он ведь не знает о