Сын первого баронета, извлекший немалые выгоды из пребывания на посту инспектора флота в Портсмуте, сэр Ричард, человек легкого характера, являлся в общем-то славным малым, более похожим на добродушного сельского доктора, нежели на морского офицера высокого ранга. У него не хватало одного глаза, но потерял он его не на войне, а в результате несчастного случая, при попытке раздавить таракана столовым ножом. Нельсон сразу решил — такого человека нельзя ни уважать, ни любить. «И адмирал, и его окружение — никчемная публика, — писал он. — Мне он не нравится, слишком раскланивается во все стороны». Хыоз — «превосходный скрипач», но чрезмерно много времени уделяет настройке скрипки, а вот команда его «явно не настроена». «Живет он, — продолжает Нельсон, — в пансионате на Барбадосе, что негоже адмиралу британского флота. Его поведение не соответствует высокому званию английского адмирала». Естественно, никаких сомнений относительно того, что дозволено, а что не дозволено английскому капитану, у Нельсона не было; так что, получив вместе с сэром Ричардом и леди Хьюз приглашение пожаловать на прием в резиденцию губернатора Подветренных островов сэра Томаса Ширли, он счел возможным взять с собой нескольких мичманов. «Ваше превосходительство извинит меня за то, что я привел с собой мичманов, — заявил он. — Я взял за правило при каждом удобном случае вводить их в хорошее общество, ибо на море им, кроме как со мной, встречаться практически не с кем»,

К тому времени Нельсон пришел к выводу, что, если на то пошло, леди Хьюз не так уж невыносима Да и ее дочь Рози тоже можно терпеть, если его, конечно, со всей определенностью не будут рассматривать в качестве потенциального искателя руки юной дамы. Но взаимоотношения с ее отцом становились день ото дня хуже. С точки зрения Нельсона, сэр Ричард совершенно распустил подчиненных: дисциплина на базе никуда не годилась. Корабли при заходе в порт не приветствовались должным образом, да ему и самому не оказали положенных почестей, и Нельсон не скрывал своего явного неудовольствия. Неприятная история произошла также, когда Нельсон обнаружил — инспектор флота в Английской Гавани, Антигуа, носил большой вымпел старшего капитана, на что как офицер, находящийся на гражданской должности с половинным окладом (статус берегового чиновника), не имеет права. Нельсон вызвал к себе на борт младшего по званию капитана другого судна и впоследствии записал состоявшийся разговор.

Вопрос: Сэр Ричард Хыоз приказывал вам плавать под вымпелом?

Ответ: Нет.

Вопрос: Так почему же вы его поднимаете в присутствии старшего офицера?

Ответ: Таков приказ инспектора Му три.

Вопрос: А вы поинтересовались, по какому праву инспектор Мутри отдает подобные приказы?

Ответ: Нет.

Вопрос: Сэр, вы поступили неправильно. Не следует подчиняться приказам, если неизвестно, что лицо, их отдающее, кем бы оно ни являлось, имеет на то право.

Ответ: Мне казалось, я поступаю неправильно, но, будучи молодым капитаном, не счел возможным обсуждать этот вопрос, коль скоро на базе есть вы и другие опытные офицеры.

Вслед за тем Нельсон выразил протест лично инспектору (впрочем, на своих правах и не настаивавшему), а также направил два письма того же содержания сэру Ричарду, уполномочившему инспектора поднимать вымпелы. «До тех пор, пока инспектору не будут предоставлены официальные права, — пишет Нельсон, — я не буду повиноваться никаким его приказам. Для меня не существует начальства, помимо лордов-инспекторов адмиралтейства и моих непосредственных командиров согласно штатному расписанию».

Не ограничившись лишь этими посланиями, Нельсон направил также письмо секретарю адмиралтейства. Лондон признал правоту его автора, и отныне инспекторами флота назначались действующие морские офицеры на полном окладе. Однако сам факт обращения через голову непосредственного начальника навлек на него гнев высших чинов. Капитану Нельсону, указывалось ему, «следовало поделиться своими соображениями с начальником базы, а не брать на себя функции последнего».

А за порогом поджидала очередная неприятность. Местные коммерсанты, плантаторы и таможенные начальники додавили наконец сэра Ричарда, и он отменил действие Навигационных актов, принятых изначально для поощрения английского торгового судоходства и увеличения прибыли от продажи колониальных товаров, но обнаруживших в целом свою неэффективность еще до начала американской войны за независимость. Но Нельсон никак не соглашался мириться с создавшимся положением, рассчитывая перехватить торговлю из рук американцев — некогда подданных короля, а ныне иностранцев. Он назвал сэра Ричарда «марионеткой в руках ловкачей» и заявил, будто начальник базы не имеет права приостанавливать действие законов, не отмененных парламентом. Он упрямо твердил: законы, принятые в интересах Великобритании, должны исполняться вопреки любым трудностям. «Жители островов — американцы по крови и интересам и, стало быть, враги Великобритании, — провозглашал он. — Они самые заклятые бунтовщики во всей Америке». Когда на острове Сент-Китс «эти мерзавцы» в ознаменование Дня святого Патрика подняли ирландский флаг, Нельсон отклонил приглашение президента острова нанести ему визит.

В сопровождении своего друга Катберта Коллингвуда, дослужившегося в Вест-Индии до должности капитана «Медиейтора», Нельсон отправился к начальнику базы. Адмирал Хыоз, как всегда, больше всего желавший уйти от всяческих неприятностей, что-то мямлил, но, в общем, пообещал разобраться в проблеме, поставленной американскими негоциантами, заметив при этом, что вообще-то толком не знает, о чем трактуют эти самые Навигационные акты. Нельсон удивился — любой командир военного судна всегда имел под рукой Адмиралтейский статут, куда включен и Навигационный акт. В конце концов хоть и неохотно, но сэру Ричарду пришлось признать — закон следует соблюдать. Однако же, по прошествии времени, когда разгневанные представители терпящих убытки коммерсантов прервали своим вторжением его скрипичные экзерсисы, сэр Хьюз передумал и издал распоряжение, согласно которому жителям островов дозволялось самостоятельно «решать спорные вопросы». Иными словами, как писал Нельсон Локеру, адмирал фактически предоставил янки свободу торговли, во всяком случае, «приоткрыл перед ними дверь».

Но Нельсон не смирился. Он заявил протест сэру Ричарду, жаловался по различным поводам в адмиралтейство; высказывал претензии в письмах правительству, заверяя государственного секретаря в том, что, хотя его имя скорее всего ничего адресату не говорит, репутация его безупречна и выдержит любое испытание. Он даже самому королю отправил меморандум, где обосновывал потребность в столь необычном обращении к его величеству опасениями, что государству может быть причинен непоправимый ущерб. Нельсон нанес визит губернатору, сэру Томасу Ширли. Тот принялся терпеливо разъяснять суть трудностей, с которыми ему приходится сталкиваться. Случаются, например, как было сказано гостю, и такие ситуации. Американские корабли заходят в порт, заявляя, будто у них пробито днище или сломана мачта. Таможня дает разрешение расплатиться за ремонт частью груза, и, пользуясь этим, капитаны опорожняют трюмы в той мере, в какой находят нужным. На Нельсона подобные аргументы не произвели решительно никакого впечатления, и в конце концов сэр Томас, раздраженный его назойливостью, сердито бросил: старые генералы вроде него «не привыкли выслушивать наставления от юных господ офицеров».