Я хотел попытаться добраться до островов Кьюри, потому чтопонимал: свидетелей такого дела вряд ли оставят в живых Должно быть, я былправ. Лодка охотилась за нами с упорством гончей Если бы не вы…

На «Поповиче» тем временем помогали спасенным: делалиперевязки, инъекции, поили бромом, валерьянкой, чаем с малиной, кофе сконьяком, молоком, кому что нравилось.

Старая леди, уже подсохшая и взбившая надлежащим образомседые букли, отыскала своего спасителя.

— What's your name my young hero? — со скрипучейнежностью спросила она Геннадия.

— My name is Геннадий Стратофонтов, madam, —вежливо ответил мальчик.

— Oh Lord! — Леди подняла к небу глаза цветаувядших незабудок- Теперь у меня есть два любимых существа! Прежде у меня былодин лишь Винстон… — Она поцеловала своего мопса, который осторожнопокосился на величественного Пушу Шуткина. — Теперь у нас есть вы — Геннади Страто… О, это слишком трудно для меня. Я буду называть вас Джин Стрейтфонд…Я включу вас в свое завещание. Винстон получит шестьдесят процентов, а вы,Джин, сорок процентов.

— Благодарю вас, мэм, но это не требуется, —сдержанно поклонился Геннадий.

— Никаких «но»! — категорически заявиладама. — Мой покойный супруг скопил достаточную сумму на моделированиивставных челюстей. На мои фунты, Джин, вы сможете получить приличноеобразование.

— Мне не нужны ваши фунты, мэм. Я и так получуприличное образование, — ответил Геннадий, слегка задетый за живое.

— Инкредэбл! Невероятно! — воскликнуладама. — Почему вы отказываетесь от денег? Ведь вы же спасли нас сВинстоном?

— Я советский пионер, мэм, и этим все сказано, —суховато сказал Геннадий.

— О Лорд! — воскликнула дама. — Не значит лиэто, что вы отказываетесь от нашей с Винстоном дружбы?

С глаз ее слетели две-три зеленоватые старческие слезинки, иодна из слезинок упала на загорелое плечо мальчика. Геннадий был тронутискренностью дамы, и он, конечно, учел особенности человека, выросшего исостарившегося в капиталистическом мире.

— Деньги могут только испортить дружбу, мэм, а отдружбы я не отказываюсь.

— Вы святой мальчик, Джин, — на грани рыданияпромолвила старушка- Запишите мой лондонский адрес и телефон. Мы с Винстономбудем ждать вас весь остаток наших дней.

Едва Геннадий записал адрес почтенной миссис СьюзенЛеконсфильд, как по судовой трансляции раздался голос первого помощникаХрящикова: «Всем свободным от вахты членам экипажа и научным сотрудникамсобраться в помещении столовой на информацию».

Геннадий сунул адрес в карман, не подозревая о том, что этотклочок бумаги в скором времени спасет ему жизнь.

В помещении столовой висела карта Республики Большие Эмпиреии Карбункл. Архипелаг напоминал перевернутую вниз головой запятую. Десяткикрошечных необитаемых островов грядой-загогулиной тянулись к югу, к голове, ксравнительно большому острову Эмпирей со столицей Оук-портом и ко второму повеличине острову Карбункл. Перед картой стоял с указкой перпом Хрящиков с лицомудивленного льва.

— Ну вот, товарищи, — сказал он,откашлявшись-сегодня мы лицом к лицу столкнулись с парадоксом мира чистогана,где каждый мазурик, купив подводную лодку, может превратить законный отдых вчистый ад. В нашей стране такого безобразия быть не может, это всем ясно.Капитан поручил передать мне благодарность экипажу за выдержку, четкость. Отсебя скажу, что в этом эпизоде мы себя ничем не скомпрометировали, и этобольшой плюс.

Теперь главное. Мы идем с дружеским визитом в городОук-порт. Никогда прежде нога советского человека не ступала на эту отдаленнуютерриторию.

— Вообще-то ступала, — скаэал вдруг из третьегоряда плотник Телескопов, — Моя нога и ступала, Лев Африканович.

— А с вами, Телескопов, разговор будет особый! —прикрикнул на него Хрящиков и сделал какую-то пометку в своем блокноте.

— Итак, продолжаю. Нога туда, товарищи, — перпомметнул суровый взгляд на невинную физиономию Телеско-пова, — не ступала.Население там, товарищи, очень неопределенной нации и имеет неопределенныйязык, который мы должны уважать, хотя некоторым и смешно. — Он сновавзглянул на Телескопова. — Стоять там будем три дня с тремя целями. Перваяцель — сдадим спасенных нами граждан разных стран. Вторая цель — пополнимзапасы пресной воды и продовольствия. И третья, может быть самаяглавная, — покажем жителям далекой, но близкой страны истинное лицосоветского народа.

Следующее немаловажное сообщение, товарищи. Еще за сутки досегодняшних возмутительных событий мы запросили у властей Оук-порта разрешениена заход. В ответ получено сообщение, которое Николай Ефимович склонен считатьюмористическим: «Разрешаем заход в порт при условии вашего согласия нафутбольный матч со сборной республики». Я со своей стороны считаю этот вызовсуровым испытанием наших моральных и физических качеств. Надеюсь, что нашисудовые спортсмены не ударят в грязь лицом и проведут состязание с присущим имогоньком и задором. Кто бы ни победил, победит дружба. Всё, товарищи.Телескопов, останьтесь.

Утром следующего дня с «Алеши Поповича» увидели первый островархипелага под смешным для русского уха названием Фухс. Весь день шли вдольгряды островов, и они возникали один за другим, похожие на клумбы, а некоторыес сахарными головками остроконечных гор.

Солнце стало уже клониться к закату, когда показались отвесныебазальтовые стены острова Карбункл. «Алеша Попович» вошел в пролив междуКарбунклом и Эмпиреем. На горизонте, как сказочное видение, возник Оук-порт.

Гена стоял на ходовом мостике и завороженными глазамисмотрел на приближающиеся стены древней крепости, на некогда мощные, токруглые, то острые, как нос корабля, бастионы, на красные черепичные крыши, накупола и шпили соборов, ракетоподобные башни минаретов, на пагоды, похожие нагигантские ели.

— Невероятный город, Гена, правда? — сказал за егоспиной капитан Рикошетников. — Он похож на сказку, — прошепталГеннадий. — Скорее на сновидение, — сказал капитан. Древний центрОук-порта был расположен на небольшом круглом полуострове, соединенном сЭмпиреем узкой перемычкой. Когда-то его мощные бастионы прикрывали две бухты,на набережных которых сразу за причалами высились теперь пяти- и шестиэтажныедома с зеркальными окнами и лепными украшениями, построенные, по всейвероятности, в конце прошлого века. В одну из этих бухт заворачивал теперьсамым малым «Алеша Попович».