Вдоль всей набережной под пальмами, под сводами гигантскихдубов и пиний стояли, глядя на приближающийся советский корабль, толпыэмпирейцев. Толпы людей, загорелых и ярко одетых, усеяли крепостные стены ибастионы. Но — и это было странно, крайне странно! — толпы молчали. Вполной тишине дизель-электроход огибал узкий гранитный волнолом. Слышен былтолько слабый шум турбин. Вода была прозрачна до самого дна, как и во временаадмирала Стратофонтова. Переливались камни на дне, ветвились кораллы,колыхались растения. — В чем дело? Почему они молчат? — Рикошетниковподнес к глазам бинокль. — Все молчат. Некоторые улыбаются… Странныеулыбки…

«Алеша Попович» уже обогнул волнолом, когда из-за круглогобастиона с диким ревом вырвался глиссер. С чудовищной скоростью он несся прямона судно, подобно ослепшему от ярости носорогу. Ни о каком маневре нельзя былоуже и думать. Глиссер целился прямо в середину правого борта, словно хотелпротаранить «Попович». В глиссере сидело несколько обнаженных по поясмускулистых парней, а на самом кончике его носа стоял, расставивколоннообразные ноги, гигант в плавках, похожих на кусок леопардовой шкуры.Пятьдесят метров, тридцать, двадцать…

— Что они делают?! Самоубийцы! — закричал не своимголосом видавший виды Шлиер-Довейко.

В самый последний момент гигант на носу глиссера мощнооттолкнулся от борта «Поповича», рулевой резко взял влево, глиссер ушел квинту, проскочил прямо под кормой, пролетел вдоль левого борта «Поповича»,выскочил в бухту, в снежно-белом вихре описал круг и закачался на волнах.

Парни в глиссере хохотали, держась за животы, а гигант наносу размахивал невесть откуда взявшимся красным флагом.

Сразу же после этого загрохотали оркестры на набережной и настенах, сотни рук взмахнули красными советскими и эмпирейскими флагами —оранжевый, зеленый и белый круги на аквамариновом фоне. Усиленный динамикомголос прогремел над бухтой: «Вилькамес совьет легопикор бу легопикор Эмпирея!»

— Привет советским футболистам от футболистовЭмпирея, — перевел Телескопов и спокойно добавил:- Эти психи каждое суднотак встречают. Скучно им тут. — Он посмотрел на стоящего рядом перпома идобавил:- Но подобный массовый восторг отношу за счет нашего флага, ЛевАфриканович.

в которой слышатся приглушенные столетиями и тысячелетиямикрики ярости, победные вопли, лязг оружия, предсмертные крики, слезы ревности ишепот любви

За несколько тысячелетий до нашей эры скромный малазийскийрыбак Йон, преодолев на своем утлом катамаране необъятное водное пространство, увиделза гребнями волн симпатичный архипелаг. Архипелаг этот показался Йону похожимна перевернутую вниз головой запятую. Радости Йона не было границ. Наконец-тоза долгие годы можно будет обсушиться, сколотить быт, пустить корни! Преодолевлинию прибоя, Йон приступил к выгрузке жалкого скарба и целой группы диких идомашних животных. Активно помогали ему в этом деле его сыновья Мис, Мах иТефя.

Вскоре путешественники были окружены толпой местных жителейВолосатые крепыши скакали на четвереньках вокруг катамарана и дружелюбнохрюкали. Йон знаками показал, что хотел бы познакомиться с их культурой.Туземцы, прыгая друг через друга, что напоминало современную чехарду, повелиего к подножию вулкана, над которым в те времена всегда колыхался султанрозового ароматного дыма. У подножия вулкана изумленный Йон увидел гигантскуюржавую башню из еще неизвестных ему металлических сплавов. В мистическом ужасетуземцы упали ниц перед башней. Молниеносная догадка осенила Йона. Дождавшисьночи, Йон показал туземцам на ярко горевшее в черном небе созвездие Кассиопеи.Туземцы утвердительно захрюкали. Ночь огласилась нечленораздельными стенаниями,полными тоски по столь далекой родине. И тогда Йон понял все. Он понял, чтодалекие, очень далекие предки этих существ прибыли к нам на землю из пучинкосмоса. Впоследствии под влиянием благостного климата и огромных количестввкусной дикорастущей еды астронавты обленились и забыли математику. Борьбы засуществование на архипелаге по сути дела не было никакой, и в течение тысячелетийкассиопейцы стали травоядным племенем хрюкающих волосатых крепышей 1. Жизнь наблагодатном архипелаге пришлась Йону и его семье по душе. Вскоре они тожезабыли математику и растворились в местном населении. Оторванное от древнегомира тысячемильными водными просторами население эволюционировало оченьмедленно. В Китае был изобретен уже порох, в Европе уже пылали кострыинквизиции, а островитяне еще не научились добывать огонь. Любопытно, что культкассиопейской ракеты сохранился на Больших Эмпиреях до сих пор, хотя исповедуетего лишь небольшая кучка островитян, в основном горные крестьяне Гигантскийтотемный столб, в который с тысячелетиями превратилась ракета, представляетудивительную загадку для ученых всего мира. «Зачем? — думали они-Зачем намтереть палку о палку, бить кремнем по кресалу, мудрить над паровой машиной,когда черепашьи яйца прекрасно выпекаются в прибрежном песке, а рыба варится вгорячих лужах на склонах вулкана? Зачем нам, собственно говоря, порох, когда нес кем воевать, а дикие животные, привезенные Йоном, занимаются своим делом иникому не мешают? Зачем?» Нельзя сказать, что архипелаг совершенно не посещалсязавоевателями. Изредка посещался.

Однажды, в III веке до нашей эры, островитяне проснулись отстрашного скрипа. В океане качался гигантский деревянный корабль. Это былтаранный корабль, построенный по приказу египетского фараона ПтолемеяФилафотора. Вот уже десять лет двести весел, к которым было приковано полторытысячи рабов, несли этот жутко скрипящий корабль по мировым водам, и все этидесять лет три тысячи воинов, разделившись на партии носа и кормы, вели напалубе братоубийственную войну. Война была очень жестокая и увлекательная, снебольшими перерывами для приема пищи, которые происходили в общей трапезной вцентре судна. Корабль, разумеется, во время войны не управлялся. Только этим иможно объяснить, что его занесло так далеко, и он сел на мель в виду- нашегоблаженного архипелага.