— У меня совсем нет средств, Кети. Боюсь, что ничем не смогу тебе помочь.

Она рухнула передо мной на колени и прошептала:

— Умоляю вас, попросите господина Николаса оставить меня в доме!

Если задачей её было меня шокировать — она справилась с ней на триста процентов. Я недоуменно смотрела на смиренно ожидающую моего ответа горничную, пытаясь понять причину этой странной просьбы, и не могла.

«Фантасмагория», — буркнула я себе под нос, одним словом характеризуя и Кети с её мученическим видом, и господина Холда с его фальшивым участием, сегодняшний день с его открытиями и потрясениями, и всю свою жизнь. До кучи.

Как же я устала…

— Хорошо. Если ты считаешь, что господин Николас меня послушает, я это сделаю, — ответила я, с удивлением замечая, как расслабляются напряженные плечи девушки.

— Спасибо, госпожа Алиана! Вы не пожалеете! — счастливо запричитала Кети.

— Надеюсь, причина, по которой господин Холд собирается тебя уволить, не слишком серьезна, — вздохнула я, присаживаясь на кровать.

Она замерла, а потом посмотрела на меня с такой тоской, что я невольно вспомнила медсестричку Сару. Точно такая же безнадежность сквозила в её взглядах, адресованных маршалу.

— Иногда господин Николас забывает погасить свет в кабинете. Я думала, в комнате никого нет, — чуть слышно сказала девушка. — Простите. Я увидела то, чего не должна была видеть.

Меня будто ударили. Как наша беседа выглядела со стороны? Кем Холд представил меня слугам? Подруга дочери, воспитанница? Хороша подруга. Посреди ночи, да в халате, наедине с хозяином дома!

Вспомнила мужские ладони на моих руках, обжигающее сквозь тонкий шелк тепло чужого тела, его дыхание на моём лице и с ужасом осознала, что горничная, кажется, понимала увиденное лучше меня.

— Ты ошиблась в выводах, Кети, — ответила я, в точности копируя ровную интонацию господина Николаса. — Но я выполню твою просьбу. Доброй ночи.

Меня трясло. Я накрылась одеялом и закрыла глаза, не желая видеть справедливого укора на симпатичном лице горничной. Она правильно истолковала моё настроение и, пожелав мне приятных снов, закрыла за собой дверь спальни.

Огонь играл синими сполохами на белом потолке спальни, я подняла руку, пытаясь поймать убегающий отблеск. Иллюзия, как и маршал, который говорил со мной этой ночью. Иллюзия правды, иллюзия заботы.

И чувства, которые он будил во мне — тоже иллюзия.

Непростительно похожая на правду.

Мне не удалось выполнить просьбу горничной. Господин Холд покинул дом рано утром, а после завтрака водитель сообщил нам с Элизабет, что готов отвезти нас в пансион, и с маршалом мы не встретились. Впервые за время нашей с Лиззи дружбы я испытывала подобие сожаления по этому поводу.

Несмотря на небольшой размер столичной резиденции Холдов, извиниться перед Кети мне тоже не довелось. На вопрос, где я могу найти девушку, горничная, прислуживавшая накануне Элизабет, недоуменно пожала плечами.

Господин маршал, вероятно, расстался с Кети, не дожидаясь утра. Вряд ли моё слово могло повлиять на это решение, и всё же я чувствовала себя виноватой.

Нет ничего хуже, чем дать обещание и затем не выполнить его.

В автомобиль я садилась с невеселыми мыслями и таким же невеселым лицом. Ночная беседа с господином Николасом не выходила у меня из головы, я многократно прокручивала в памяти наш разговор, чтобы в конечном итоге прийти к одному единственному выводу — я ничего не понимаю!

Что тоже не добавило мне настроения.

Лиззи посмотрела на мою непривычно кислую физиономию, перевела взгляд на наручные часы и задумчиво сказала:

— У нас будет несколько часов, — легонько постучала она ногтем по циферблату. — Заедем в поместье или пройдемся по магазинам?

— В поместье! — не скрывая паники в голосе, заявила я. — Знаю я твои «пару часов». Сначала мы скупим всю галантерею, потом ты заведешь меня в магазин одежды и заставишь быть чем-то вроде заводного манекена, следующим номером будут ювелирные лавки. Там ты застрянешь на неопределенный срок, в конце концов, мы опоздаем в колледж и получим нагоняй не только от директрисы, но и от госпожи Дианы. Нет уж, спасибо. Лучше уж чай в компании с Никки!

— Черт, а я так надеялась! — прыснула подруга.

Водитель укоризненно покосился на нас.

— То есть, я хотела сказать, нет, так нет, — поправилась Лиззи.

Мужчина завел автомобиль. Машина начала движение. Я подмигнула подруге и высунула язык, изображая уставшую после пробежки собаку. Мы давно знали, что всё сказанное в присутствии подчиненных отца Элизабет, так или иначе, становится известно маршалу. Лиззи не раз получала втык за излишне вольную манеру вести себя, но на меня жесткие требования Холда-старшего не распространялись, и я дурачилась с удвоенной силой, чтобы хоть немного скрасить серые будни дочери второго лица империи.

Мне не сложно побыть клоуном, если это сделает её хоть немного счастливее.

Через полгода Элизабет ждет представление ко двору, за весенним балом состоится её помолвка, а затем и брак, который оставит нашу дружбу в прошлом. Разве что ей повезет немного больше, чем госпоже Диане, и будущий муж Лиззи позволит нам редкие встречи.

Я сдержала тяжелый вздох и улыбнулась подруге. Кто знает, что ждет нас дальше? Может быть, я излишне пессимистична, да и господин Николас еще не озвучивал своё окончательное решение относительно будущего дочери.

Впрочем, не озвучил он его только потому, что не посчитал это нужным.

— Что это? — заметила я странное движение вдалеке.

— Где? — Лиззи проследила за моим взглядом и нахмурилась.

На широком проспекте потоком шли автомобили, по тротуару куда-то спешили люди, высотки делового центра упирались в небо, но стандартную картинку большого города разрывала группа странно одетых мужчин с баллончиками краски в руках. Широкие белые комбинезоны, на подобии костюмов химзащиты, маски, еще более усиливающие это сходство. Они стремительно двигались, разрезая обывательский поток, будто нож масло. Прохожие старательно обтекали их, кто, останавливаясь и провожая взглядом, а кто, шарахаясь, как от прокаженных.

— Не волнуйтесь, — сообщил нам водитель и с громким щелчком заблокировал двери автомобиля.

Слова его, естественно, возымели ровно противоположное действие.

Я вцепилась в сидение и с тревогой уставилась в затемненное стекло. «Белые халаты» остановились у невысокого на фоне небоскребов собора. Словно по команде они подняли руки, а затем светлый камень храма, будто кровью залила красная краска.

— Черт возьми, что они делают? — с ужасом выдохнула я.

— Радикалы, — поморщился наш провожатый. — Сейчас их разгонят.