…Золотые мосты через пустоту, всю в длинных лентах, одна изних мелькнула под нами даже сейчас. Мы летим вдоль ее русла, стоя некотороевремя недвижимо, как статуя.

…Это продолжается, наверно, век. Явление, родственноедорожному гипнозу проходит через мои глаза, опасно убаюкивая меня.

Я делаю все, что могу, чтобы ускорить наш переход. Проходитеще век…

Наконец, далеко впереди, сумеречное, туманное пятно — нашаконечная цель, растущая, несмотря на нашу скорость, очень медленно.

К тому времени, когда мы, наконец, добираемся до него, онгигантский остров в пустоте, заросший лесом из гигантских металлическихдеревьев…

Я останавливаю движение, принесшее нас в такую даль, и мыдвигаемся вперед своими собственными силами, вступая в этот лес. Трава хруститу нас под ногами, словно алюминиевая фольга, когда мы проезжаем среди этихдеревьев. Вокруг меня висят странные плоды, бледные и сияющие. Нет никаких явноиздаваемых зверями звуков. Пробираясь вглубь, мы выезжаем на небольшую поляну,по которой течет ручей ртути. Тут я спешиваюсь.

— Брат Корвин, — снова раздается этот голос. —Я дожидался тебя.

Я поворачиваюсь лицом к лесу, следя, как он выходит из него.Я не обнажил своего оружия, так как он не обнажил своего. Я, однако, мысленнокоснулся Камня. После только что завершенных мной упражнений, я понял, чтосмогу сделать им намного больше, чем управлять погодой. Какой бы ни была мощьБранда, я чувствовал, что теперь у меня есть оружие, чтобы противодействоватьей. Камень запульсировал чаще, когда я это сделал.

— Перемирие, — предложил Бранд. — Идет? Мыможем поговорить?

— Я не вижу, что мы можем сказать друг другу, —ответил я ему.

— Если ты не даешь мне шанса, то никогда не узнаешьнаверняка, не так ли?

Он остановился в семи метрах от меня, перекинул свой зеленыйплащ через левое плечо и улыбнулся.

— Ладно. Скажи это, чем бы это ни было, — сказаля.

— Я пытался остановить тебя там. Ради Камня. Ты явнознаешь теперь, чем он является, понимаешь, насколько он важен.

Я ничего не сказал.

— Отец уже использовал его, — продолжал он. —И я с сожалением вынужден сообщить, что он потерпел неудачу в том, что онзадумал с ним сделать.

— Что? Откуда ты знаешь?

— Я могу видеть сквозь Отражения, Корвин. Я бы подумал,что наша сестрица более основательно посвятит тебя в эти дела. С небольшиммысленным усилием я могу воспринять все, что выберу. Я, естественно, былозабочен исходом этого дела. Так что я следил. Он умер, Корвин. Это усилие былодля него слишком велико. Он потерял контроль над силами, которымиманипулировал, и был сожжен ими, пройдя немногим более половины пути черезЛабиринт.

— Ты лжешь! — бросил я, коснувшись Камня.

Он покачал головой.

— Я признаю, что я не выше того, чтобы соврать радидостижения своих целей, но на этот раз я говорю правду. Отец умер. Я видел, какон упал. Птица принесла тогда тебе Камень, как он велел. Мы остались вовселенной без Лабиринта.

Я не хотел ему верить. Но была возможность, что отецпотерпел неудачу. Я имел заверения единственного эксперта в этих делах,Дворкина, о том, насколько трудна такая задача.

— Допуская на минуту, что сказанное тобой — правда, чтослучится дальше? — спросил я.

— Все распадется, — ответил он. — Даже сейчасХаос хлещет заполнять вакуум там, в Амбере. Возник огромный вихрь; и оннарастает. Он распространяется наружу, уничтожая миры-Отражения, и он неостановится, пока не встретится с Двором Хаоса, завершив полный круг всегомироздания, со вновь царящим над всем Хаосом.

Я почувствовал себя обескураженным. Неужели я боролся отГринвуда до сюда, пройдя через все, чтобы все это кончилось таким образом?Неужто я увижу все лишенным смысла, формы, содержания, жизни, когда событияподтолкнули к такому завершению?

— Нет! — отверг я. — Так не может быть.

— Если не… — мягко добавил Бранд.

— Если не что?

— Если не начертать новый Лабиринт, не создать новыйпорядок для сохранения формы.

— Ты имеешь в виду, скакать обратно в ту заваруху ипопытаться завершить работу? Ты только что сказал, что такого места больше несуществует.

— Нет. Конечно, нет. Где бы ни был Лабиринт, там будети центр. Я могу сделать это прямо здесь.

— Ты думаешь, что сможешь преуспеть там, где потерпелнеудачу отец?

— Я должен попробовать. Я — единственный, ктодостаточно знает об этом и у кого хватит времени, прежде чем прибудет волнаХаоса. Слушай, я признаю все, что, несомненно, рассказала обо мне Фиона, я замыслили действовал. Я заключил сделку с врагами Амбера. Я пролил нашу кровь. Япопытался выжечь твою память. Но мир, каким мы его знаем, уничтожен, а я тожеживу здесь. Все мои планы — все — ни к чему не приведут, если не сохранитсякакая-то мера порядка. Наверное, я был одурманен владыками Хаоса. Мне труднопризнаться в этом, но теперь я вижу такую возможность. Однако, еще не слишкомпоздно сорвать их планы. Мы можем построить прямо здесь новый бастион порядка.

— Как?

— Мне нужен Камень и твоя помощь. Тут будет местонового Амбера.

— Предположим, аргуендо[2], я дам его тебе. Будет ли новыйЛабиринт точно таким же, как старый?

Он покачал головой.

— Он не может быть таким. Не больше, чем тот, чтопытался создать отец, был бы похож на дворкинский. Никакие два автора не могутвоспроизвести одну и туже повесть на один и тот же лад. Нельзя избежатьиндивидуальных стилистических различий. Как бы упорно я не старалсясдублировать его, моя версия все равно была бы слегка иной.

— Как бы ты мог это сделать? — спросил я. —Когда ты не полностью настроен на Камень? Тебе понадобится Лабиринт, чтобызавершить процесс настройки. А Лабиринт, как ты говоришь, уничтожен. Что же этодает?

— Я же сказал, что мне понадобится твоя помощь, —заявил он. — Есть еще один способ настроить личность на Камень. Для этоготребуется помощь того, кто уже настроен. Тебе придется снова спроецировать себясквозь Камень Правосудия, и взять с собой меня — в путь через первоначальныйЛабиринт Дворкина, и в то, что лежит за его пределами.

Я не удержался и спросил возбужденного Бранда:

— И тогда?