При этом сообщении у Надежды неспокойно стало на душе: несосед ли Николай Михалыч погиб при пожаре со своей красавицей Зеной? Не дай Богтакого несчастья!

Она порылась в записной книжке и нашла его городской номертелефона, не представляя себе, что будет говорить в случае, если там все плохо.Однако опасения ее не подтвердились, потому что трубку снял сам Николай Михалычи слышен был гулкий лай – значит, с собакой тоже все в порядке.

Сосед по даче не удивился ее звонку, сказал, что всезнакомые, которые слышали о пожаре, уже ему звонили и что она, Надежда, позжевсех собралась. И что нехорошо, конечно, радоваться, но его Бог уберег, не еготогда было дежурство, а то неизвестно еще, чем бы дело кончилось.

– Много всего сгорело? – спросила Надежда.

– Да не так чтобы очень, одна секция всего выгорела,восемнадцатая.

Надежда, перед которой лежал листок с записями,удовлетворенно кивнула: она так и думала. Терминал номер 7, четвертый блок,секция номер 18 – все сходится. Трудно было поджечь именно тот контейнер – заномером 2248, так что пришлось ликвидировать целую секцию.

– Несколько контейнеров здорово пострадало, – солиднопродолжал Николай Михалыч. – В одном – ценное какое-то оборудование было,медицинское, кажется, от жары все полопалось. Теперь у начальства неприятностисо страховой компанией, большие деньги платить придется.

Надежда смекнула: где страховая компания, там следствиебудут вести строго, деньги-то большие платить никому не хочется зря. Ожидая,что сейчас посыплются недоуменные вопросы – с чего это она интересуетсяпожаром, Надежда передала привет овчарке Зене и поскорее отключилась.

Утром в понедельник я ждал Надежду Николаевну в переходеметро, чтобы перехватить ее перед работой и обменяться информацией, на чем онаочень настаивала.

Про мои события в ночь с пятницы на субботу она уже знала иочень ругала следователя Громову за самоуправство. Я, хоть и был зол намилицию, сказал все же, что, по моим предположениям, Громова тут не виновата,что посадили меня менты без ее распоряжения. Но Надежда со мной не согласилась:

– Все они одинаковы, правды не найдешь! Но мне некогда, такчто слушай!

И она быстро и толково изложила мне все про письмо ипоказала свои записи.

– И вот смотри, я тут вчера прикинула на листочке: 12 мартакто-то принял факс, там есть дата. Дальше, 14 марта в Сертолове случаетсяпожар, и, как мне удалось выяснить, предположительно, правда, сгорел именно тотконтейнер, номер которого был послан по факсу. Значит, факс этот оказался уплемянника Александры Михайловны. Как? Случайно, допустим, чинил он аппарат, апотом случайно принял факс.

– И сразу заподозрил неладное? – скептически заметил я.

– Не сразу, но бумажку зачем-то прихватил с собой. Сможешьузнать, откуда факс был послан? – неожиданно спросила Надежда.

– А вам зачем?

– Затем, что тут какая-то загадка. Уже два человека вокругэтого факса погибло: девушка и сторож при пожаре.

– Собаку не забудьте, – фыркнул я.

– И собака, – невозмутимо согласилась Надежда. – Аеще исчез теткин племянник, потому что после его звонка насчет письма, которыйбыл пятнадцатого марта, от него ни слуху ни духу.

– Вы думаете, что и племянника – того? – не поверил я.

– Очень даже может быть! Но не будем делать не подкрепленныхничем предположений. Только неспокойно мне что-то, потому что пятнадцатого онпозвонил, что придет письмо и чтобы тетка его берегла, а восемнадцатого мартаписьмо у тетки отбирают и потом девушку, замешанную в этом, убивают.

Я внимательно посмотрел на Надежду. Глаза у нее горелихищным блеском.

– Послушайте, зачем вам это все надо? – не выдержал я.

– Как – зачем? – вскинулась Надежда. – Ладно, всеравно на работу опоздала, так что сейчас объясню. Вот, слушай. Взяли тебя ментыни с того ни с сего – на всякий пожарный случай. Ты, я так понимаю, держалсятам у них неплохо – на допросе сидел тихо, а в камере сумел за себя постоять.

– Все так, – кивнул я.

– Разумеется, есть у них методы, чтобы расколоть, как онивыражаются, кого угодно. Но к тебе вряд ли они стали бы их применять,действительно подозрений против тебя никаких. Так что выпустили бы тебя утромпо-тихому, а Громова потом при встрече, возможно, даже извинилась бы – мол,перестарались ее помощнички, не давала она такого распоряжения, и виновные,мол, будут наказаны.

– Так уж и наказаны! – усомнился я.

– Сказать-то все, что угодно, можно! – отмахнуласьНадежда. – Ты не перебивай, а слушай. Но дело-то обернулось совсемпо-другому. Вдруг, среди ночи, приезжает какой-то тип из ФСБ и отмазывает тебясрочно. Твой… отчим там, в ФСБ, большая шишка?

– Не знаю, полковник вроде, – нехотя процедил я.

– Наверное, большая. Так вот, я и думаю, не оказал ли онтебе медвежью услугу? Я, конечно, не в курсе, но везде пишут и говорят, что ФСБи милиция между собой всегда на ножах и если есть возможность друг другуподгадить, то они это со всей душой запросто сделают. Я следователя Громовунемножко знаю…

– Откуда, интересно?

– Не спрашивай, долго рассказывать. Так вот, она теперь втебя вцепиться может, как бультерьер. И затаскает по допросам.

– А вам-то что? – невежливо перебил я. – Какая увас забота?

Надежда Николаевна посмотрела на меня укоризненно ивздохнула:

– Вообще-то, если честно, ты прав. Я, как всегда, лезу не всвое дело. Тем более что ты действительно ни в чем не виноват. Просто мнеинтересно разгадать эту загадку.

– Так бы сразу и говорили! – ворчливо начал я. – Аспасать меня не надо, я и сам могу о себе позаботиться.

– Что ты собираешься делать? – встревожилась Надежда.

Хоть мне и не хотелось раскрывать свои планы, но мнепонравилось, как Надежда честно ответила, что просто хочет разгадатькриминальную загадку, а не стала распинаться, как она за меня волнуется ипереживает. Поэтому я помолчал немного, а потом пришлось сознаться, что мнетоже хочется узнать, какая же сволочь убила девушку. Уж больно красивая была длинноножка,жалко ее мне. Неплохо бы найти убийцу и поднести его следователю Громовой наблюдечке с голубой каемочкой, чтобы она от меня отвязалась.

– Только не лезь в криминал, это опасно!

– Хорошо, не буду, – кротко ответил я НадеждеНиколаевне, хотя план действий на первое время уже был у меня в голове.

Надежда посмотрела на часы, охнула и заторопилась. А ябыстренько купил продуктов, потому что утром отпросился у бабули только вмагазин, и позвонил своему приятелю Вовке Околевичу. Мне нужны были колеса.