Околевич сидел дома в полном унынии. Этому я не удивился –ни тому, что он дома, потому что он крутой программер и работает дома накомпьютере, ни тому, что он сразу же начал ныть и жаловаться на судьбу.Околевич – мой бывший одноклассник, он сутулый, лохматый и очень высокий. А я –ну, вы представляете, как мы смотримся вдвоем. В школе наслушались мы с нимвсякого, но Околевич не обращал на клички внимания, а я, как уже говорил,освоил карате, и связываться со мной стало небезопасно.

Околевич живет с матерью и двумя сестрами значительно старшеего, которые совершенно его завоспитывали. Они так его достали, что в голове убедного Околевича что-то сдвинулось на почве женщин. Логично было быпредполагать, что он возненавидит все женское население города Санкт-Петербургаи окрестностей, но с ним случился казус похлеще. Околевич вбил себе в голову,что ему нужна не просто девушка, а принцесса, неземное создание, этакий ангел скрылышками. Он считал, что только у него в доме три мегеры, а где-то на светесидит в башне красавица и ждет своего принца. Разумеется, я утрирую, но несильно.

К тому же Околевич еще и сильно влюбчив: стоит ему увидетьдевчонку, которая хоть капельку подходит под его мысленный идеальныйобраз, – он тут же готов. Вначале все идет замечательно, он забрасываетдевушку цветами и читает ей стихи. Какая женщина не радуется букету цветов?Однако когда во вторую или третью встречу его возлюбленная дает понять, что онане бесплотный ангел, а живая женщина, которая хочет есть, пить, все остальное,требует подарков и не так уж любит стихи, то Околевич сразу же теряет к нейвсяческий интерес и от разочарования впадает в депрессию.

Я со своим звонком как раз угодил в такой период. Околевичжаловался на судьбу и пребывал в сильном расстройстве. Я пытался выпросить унего машину, потому что следить за директором фирмы «Поллукс» без машины былобессмысленно. Околевич вообще-то парень покладистый и машину свою – старенький«жигуленок» – дает мне беспрекословно, несмотря на ворчание своих домашнихведьм, но в этот раз он собрался со мной, сказал, что поездка отвлечет его отнеприятностей.

Я забежал домой, чтобы бросить продукты, и застал бабулю всмятении. Оказывается, звонила Громова и требовала меня сегодня на допрос. Ядико разозлился, потому что бабушка снова впала в панику, успокоил ее как мог иушел.

Местонахождение фирмы «Поллукс» я выяснил еще раньше, итеперь, подъехав к дому на улице Жуковского, мы увидели припаркованную знакомуючерную «ауди». Околевич пристроил машину в двух кварталах от «ауди» и занервничал.

– Что, так и будем весь день тут ошиваться? Скучно.

– А что делать? – взвился я. – Как его ещедостать? Раз машина стоит, значит, он тут и рано или поздно выйдет.

– Что это за фирма такая – «Поллукс»? –полюбопытствовал Околевич. – Чем она занимается?

– Хорошо бы это выяснить – так, на всякий случай. Сможешь посвоей базе данных?

– Запросто! – согласился Околевич.

– А еще, – я вспомнил о просьбе НадеждыНиколаевны, – вот тебе номер факса, выясни, откуда он пришел, что за фирмаи адрес ее.

Мы посидели еще полчаса, потом он заныл, что хочет есть, исмотался к ближайшему ларьку за гамбургерами. Я не люблю есть такую дрянь, но вданном случае не было выбора. Прошло еще сколько-то времени, было уже околочасу дня. Я испытывал слабую надежду, что хоть на ленч-то этот Колыванов,директор фирмы «Поллукс», куда-нибудь съездит. Так оно и вышло.

Я узнал его сразу, как только увидел. Именно этот типразговаривал с длинноножкой в машине. Его брезгливо оттопыренные губы и щекисвисают, как у хомяка. И что только она в нем нашла?

Тип подошел к своей «ауди» и завертел по сторонам головой,еще больше напоминая хомяка. Толстенький такой хомячок, упитанный, зернышкамипитается, в банке сидит.

Он сел в свою баночку, то бишь машину, и тронул ее с места.

– Давай за ним, только держи дистанцию! – приказал яОколевичу.

«Ауди» остановилась возле огромного здания, которое все былозанято офисами, о чем свидетельствовали бесчисленные вывески у входа. Яосторожно вышел из машины и велел Околевичу уезжать, если я не вернусь черезполчаса. Ждать меня дольше было чревато, потому что кто-нибудь из охраны могзаинтересоваться старенькими «Жигулями» – таких машин возле дома не было,больше все иномарки пошикарнее.

В холле дремал упитанный милиционер. Мой Хомяк прошел мимонего, махнув каким-то удостоверением. Милиционер на секунду взбодрился,изобразив бдительность, и снова погрузился в сладкие послеобеденные грезы.Выждав полминуты, я тронулся вслед за Хомячком, поравнявшись с милиционером,распахнул перед его носом членский билет Всероссийского обществакактусоводов-любителей на имя Околевича (понятия не имею, как его угораздило вэто общество вступить, он кактус от ежика отличит только по меньшейподвижности). Милиционер сонно глянул в мою книжечку и не шелохнулся – ужбольно у меня вид безобидный. Хомячок уже уехал на лифте. Я взглянул насветящееся табло как раз вовремя, чтобы увидеть, что лифт остановился на шестомэтаже. Пользоваться лифтом я на всякий случай не стал – когда открываютсяавтоматические двери, чувствуешь себя каким-то очень беззащитным, а поставитьвозле лифта охранника – самое милое дело.

Взбежав на шестой этаж по лестнице, я порадовался тому, чтодыхание даже не участилось – все-таки тренировки дают себя знать. Дверь слестницы в коридор никем не охранялась и была открыта. В длинный коридорвыходил десяток дверей. Солидных, основательных дверей. Совершенно одинаковых,только одна из них на моих глазах плотно закрылась. Стало быть, туда только чтозашел мой толстощекий друг.

Оглядевшись по сторонам и не заметив признаковподозрительной активности, я проскользнул вдоль коридора. Сначала дернул тудверь, что была левее интересующей меня. Дверь открылась. За ней была приемнаясо всеми полагающимися причиндалами – ковром, столом, компьютером исекретаршей. Ковер, стол и компьютер промолчали, а секретарша спросиланедоуменно:

– Вы к кому?

– Курьер из «Снабстроймелкосбыта», – ответил ямгновенно очень деловым тоном, – у меня пакет для Святозарова.

– Нет здесь никакого Святозарова! – ответила девица, недовольнаятем, что ее оторвали от какой-то компьютерной стрелялки-догонялки.

– А это разве не шестьсот четвертый офис? – спросил я свидом растерянного идиота.

– Нет, шестьсот четвертый дальше по коридору, –буркнула она раздраженно.

Я извинился и закрыл за собой дверь.

Теперь попробовал открыть ту дверь, что была правее нужной.Дверь была закрыта. Снова оглядевшись по сторонам, я вынул из карманаобыкновенную канцелярскую скрепку. Трудно даже вообразить, сколько полезныхвещей можно сделать канцелярской скрепкой. Говорят, банковские работникиумудряются при помощи скрепки вытаскивать из опечатанной упаковки денег однубумажку, не нарушая печатей. Было в упаковке сто купюр, а стало девяностодевять, и никакие претензии не принимаются. Мне же нужно было всего лишьоткрыть простенький замок. Что я и сделал за какие-нибудь десять секунд.