Она поднялась и боком обошла все еще ждущего ее ответа родителя.

— Когда предлагаешь кому-то помощь, не стоит в ответ ничего требовать, — посоветовала она. — Иначе не удивляйся, если ее не захотят принять.

Она выскользнула в коридор и уже там услышала громогласное:

— Катерина! — но и не подумала остановиться. Подхватила еще пакет с тетрадками и выскочила в подъезд. Блины она пожарит у Ромки: уж лучше готовить их на неудобной сковороде, чем под неудобные разговоры. И как так получалось, что Ромка снова ее спасал? Даже сам того не зная?

Катя улыбнулась, вспомнив их вчерашний разговор. Ромка ненавязчиво шутил и совсем необидно поддевал Катерину, явно стараясь отвлечь ее от переживаний, а она, хоть и ударялась в них с завидным постоянством, все же не ощущала себя загнанной в угол, как в последние годы — в родном доме. С Ромкой было удивительно легко. И Катя теперь могла только поражаться, как, зная его два с половиной года, не разглядела в нем отличного друга.

Да, ради такого друга стоило помучиться с тяжеленной чугунной сковородкой, представляя, как Ромка удивится и обрадуется неожиданному завтраку. Может, за ним Кате удастся и выспросить у него тайну пустого холодильника? Главное — не давить и не требовать, как Строев. Иначе помощь Ромка не примет. А Кате его неприятности почему-то не давали покоя.

Блинов получилось около десятка, и Катя закончила с ними всего за несколько минут до своего обычного подъема. Она еще поставила кипятиться чайник и только тут вспомнила, что по пятницам Давыдов учится со второй пары. Растерянно подняла брови, думая, что ей делать: то ли будить Ромку, то ли ограничиться запиской с объяснениями, как вдруг из его спальни донесся звонок будильника, и Катя поспешила туда.

Ромка сидел на кровати с закрытыми глазами, уложив руки на согнутые колени и тщетно стараясь проснуться. Катя непонимающе смотрела на продолжающий пиликать сотовый и пыталась понять, зачем Ромка его поставил.

— Сорокина, скажи мне, что ты решила прогулять первую пару и мне не нужно выбираться из-под одеяла, чтобы сопровождать тебя в универ и отгонять всяких извращенцев, — чуть хрипловато со сна потребовал он и на ощупь выключил будильник. Катя виновато пожала плечами: она не просила Ромку о такой услуге, но, кажется, вчера вела себя достаточно истерично, чтобы он ей озаботился.

— Я решила твой пример, — глупо проговорила она, однако на его губах неожиданно появилась улыбка. Ромка приоткрыл один глаз и зачем-то взъерошил и без того растрепанные волосы.

— А утро начинается с отличных новостей, — заметил он и потянулся. Катя видела его только благодаря заходившему с кухни свету и почему-то немного смущалась. — Еще бы умыкнуть у соседей пару блинчиков, которыми они дразнят весь дом, — и тогда сам черт сегодня не страшен.

Катя едва не прыснула над его ошибкой, но вместо этого только выдавила короткое:

— Хорошо! — и снова ретировалась на кухню. Чайник как раз закипел, и она разлила воду по двум кружкам, давая Ромке возможность спокойно встать и умыться. Однако не прошло и минуты, как он появился на кухне — в спортивных штанах и футболке и с неизменными кожаными браслетами на обеих руках. Кажется, он не снимал их даже на ночь.

— Ты что, Сорокина, не только с задачкой расправилась, но и с соседями? — спросил он, глядя на стопку блинчиков, и на его заспанной физиономии появилось явное недоумение. Катя наконец рассмеялась.

— Нет, я просто их напекла, — объяснила она и, кажется, чуть покраснела под изумленным Ромкиным взглядом. — Ну, услуга за услугу, Давыдов! — напомнила она. — Ты же деньгами за свое репетиторство не возьмешь, а Тейлора я только благодаря тебе раскусила.

Она искренне опасалась, что Ромка начнет отказываться или, хуже того, обвинит ее в непрошеной благодарности, но он только широко улыбнулся и уселся за стол.

— Тейлор в обмен на блинчики — отличная сделка, Катюха! — заявил он и без спроса взял с тарелки первый блин. — Ты обращайся, если что, а то я от таких деликатесов давно отвык.

Катя не поняла, говорил ли он всерьез или прикалывается, но на слове его мысленно поймала: кто знает, как дальше пойдет у нее матан. И как скоро ей захочется побаловать собственной стряпней Ромку.

Готовила Катя неплохо: в неполной семье пришлось очень быстро научиться заботиться о себе, а заодно и о маме, нередко приходившей с работы почти к ночи совершенно без сил. Будучи главным бухгалтером на одном крупном предприятии, она не имела права подводить ни его, ни семью, живущую лишь на ее зарплату; домашний же уют организовывала Катя. Было трудно, но они справились без Строева. И без его «требований».

Ромка между тем уже умял добрую половину блинов, и с таким явным удовольствием, что Кате казалось, будто она слышит, как он мурлычит, приговаривая очередной блин. Катя же почему-то совсем не хотела есть. Она отщипывала кусочки от своего блина, задумчиво отправляла их в рот и вспоминала, как давно они не сидели вот так же вдвоем на кухне с мамой и не разговаривали с ней по душам. Обо всем на свете: им не важна была тема, лишь обоюдное понимание и желание быть услышанным и понятым. И они слышали и понимали, и не чувствовали себя одинокими. А потом в маминой жизни появился Константин Витальевич, и — почти следом — Игорешка, и Катя отошла куда-то на третий план. Оно и понятно: взрослая, самостоятельная, скоро свою семью заведет, а у мамы вторая молодость и первое женское счастье, и Катя не хотела рушить это самое счастье своей одержимостью. Она сказала маме, что рада за нее и что ничуть не сердится за ее выбор и решение, и мама поверила. А Катя осталась одна. И кажется, не всегда справлялась.

— Катюха, если ты о Карпоносе опять своем печалишься, то я найду на него управу, — неожиданно очень серьезно проговорил Ромка, и Катя вынырнула из невеселых мыслей.

Вот странность-то, за последние полчаса она ни разу не вспомнила об Олеге. А ведь по-хорошему могла бы сейчас ему блинчики печь, если бы не взбрыкнула в самый неподходящий момент. Умная и самостоятельная, ага!

И опять позволяет Ромке себя спасать.

— Да нет, я просто со Строевым поцапалась, — выдавила она улыбку, приказывая себе решать уже наконец проблемы самостоятельно. — Возомнил себя спасителем человечества в лице нашей семьи — и покоя от него нет! Надеюсь, тебе вчера от него не досталось? Он же звонил, искал меня?

— Звонил, — согласился Ромка, заваривая пакетик чая: блины он поедал не запивая. — Я сказал, что ты спишь, и он не велел тебя будить. Вроде адекватный мужик, Катюх, — чего ты так на него ополчилась?

Катя нахмурилась: говорить о своих отношениях с папашей ей совершенно не хотелось. Все равно Ромка не поймет. Если даже мама не понимала.

— А знаешь что, Давыдов, — скрывая неожиданно подкатившую обиду, Катя поднялась из-за стола, — ты иди, пожалуй, досыпай: до второй пары еще полно времени. А я как-нибудь и без тебя до университета доберусь. И с Олегом поговорю тоже сама. В конце концов, я же эту кашу заварила, мне ее и расхлебывать.