рацией. С этой колонной уйдет и меньшая часть наших летчиков — может быть получиться захватить важные документы и отправить их на трофейной технике.

Другая, большая часть сталинских соколов осталась на месте — были у меня, вернее у моих хомяка и жабы кое-какие задумки. У меня им делать по большому счету нечего, пехоты и без них хватает, а они пускай лучше в небе воюют. Время атаки назначено на одно время, три часа утра, пока еще все основная часть фрицев еще спит, и самолеты с пилотами не успели разлететься.

* * *

Командир десантников капитан Миронов был откровенно рад своему заданию. Сидеть в лесу под Марьиной Горкой, когда наши войска, ведя тяжелейшие бои и вынуждены были отступать, было ему очень неприятно и тут вдруг неожиданно такое задание. Во время многочисленных вражеских авианалетов, когда люфтваффе вовсю хозяйничало в воздухе, а наших любимых всей страной, соколов не было видно, он мечтал и грезил, как с этими стервятниками потом разберется, и вот сбылось, он отправился уничтожать этих гадов на земле, где он со своими боевыми товарищами может до них дотянуться.

Ему со своим батальоном пришлось проехать не один десяток километров по уже занятой противником нашей территории, и один раз они чуть не спалились, когда их колонну остановили фельджандармы, а вдали появилась немецкая колонна. Немцев пришлось просто быстро застрелить из пистолетов, чтобы было не так громко, а их тела мигом забросили в кузов головной машины, а один из ряженных вылез из коляски нашего мотоцикла и залез на мотоцикл жандармов и тронулся вместе с колонной, так что когда тут появилась немецкая колонна, то ни чего не показывало, что тут только что был пост фельджандармов.

Для гарантии, что все группы начнут абсолютно синхронно, был предусмотрен специальный радиосигнал. Все обе группы вышли на исходные вовремя, по плану, при этом ни на секунду не прекращая наблюдения за аэродромами и вокруг них. Маркони особенно внимательно мониторил эфир.

В условленное время колонна немецкой техники на максимально возможной скорости вышла к КПП аэродрома. Из шедшего впереди колонны легкого вездехода величаво вышел немецкий офицер, и немедленно потребовал к себе начальника поста.

— —Фельфебель! После нападения этих русских на аэродром авиаразведчиков, мне приказали взять под охрану этот важный объект люфтваффе! Поднимай шлагбаум, может в этот самый момент иваны уже выходят к периметру! — и он махнул рукой с зажатой в ней перчаткой.

По этому сигналу, работающие на холостом ходу дизеля танков и самоходки начали постепенно набирать обороты. Ночью звуки разносятся далеко, и это вкупе с остальным произвело на немецкого унтер-офицера нужное впечатление. Он подал команду своим солдатам, и один из них начал поднимать шлагбаум, а двое оттаскивать в сторону рогатку с колючей проволокой.

— —Герр майор, я обязан доложить о вас коменданту аэродрома!

— —Доложишь, только сначала мои ребята пройдут через этот чертов пост! — И снова махнул перчаткой с небрежность голубого аристократа, тем самым давая команду колонне заходить на аэродром.

В поднятой пыле, никто и не заметил, как ловкие ребята из наганов с набалдашниками глушителей, буквально в пару секунд перестреляли всю караульную смену, кроме фельдфебеля, а еще через секунду на пост заступила другая, которая первым делом убрала трупы с глаз долой.

Рассредоточившись по периметру танки и самоходки взяли под контроль все объекты. Это было достигнуто в первую очередь потому что, накануне каждый командир экипажа и мехвод не один раз отработали на макете свои действия. Этот макет придумал сделать на подходящей поляне комбат десантников. Целые сутки, практически без отдыха, все кто должен был принимать участие по захвату объекта торчали на этой полянке.

Танкисты и самоходчики свою часть операции отработали четко, на «пять». Теперь настала очередь «курков» — так в отряде назвали десантников. Их целью, после блокирования зениток и их расчетов были летчики и обслуживающий персонал. Учитывая, что мы находились во вражеском тылу и девать пленных нам было некуда, то все они шли под нож.

Десантники, окружив все здания, не стали поднимать шум, а по тихому резали всех кто был внутри. Наши бойцы это делали без всякой жалости, так как это именно они были причастны смерти не только наших бойцов, а еще раненных и беженцев. Теперь, когда наступил час расплаты, парни, многие из которых успели расстаться с иллюзиями на «куклах», сейчас не испытывали ни капли жалости к ним ибо у всех перед глазами были расстрелянные немецкими самолетами раненые, женщины и дети.

Вся операция по захвату прошла меньше чем за час, живыми на аэродроме остались только три десятка немецких чинов, которые накануне вечером прилетели на транспортных «Юнкерсах» и наши пленные, которых немцы пару дней назад пригнали сюда. За это время многие из них немного присмотрелись к немецким самолетам. К ним их конечно не подпускали в плотную, но доставляя на летные стоянки топливо и боеприпасы они видели, как немцы обслуживали самолеты.

На аэродроме оказалось почти две сотни «лаптежников», девятнадцать самолетов-разведчиков и два транспортных юнкерса Ю-52. Самолетов было с избытком, было из чего выбирать, к тому же обнаружили четыре исправных ишака, и кстати это было даже «зер гут». К этому вопросу мы подошли вдумчиво и творчески. К паре разведчиков на самом аэродроме мы нашли шикарную фотолабораторию, кроме нее, по очень настоятельной просьбе Маркони «прихватизировали» несколько радиоаппаратных. Был нагружен целый пятитонник с полевым кабелем и прочим телефонным имуществом. Кроме этого были выявлены все радиоспециалисты, которые за обещание сохранить им жизнь сдали с потрохами группу шифровальщиков и их оборудование вместе со всей документацией. Набралась целая машина с прицепом снятых с самолетов радиостанций, приборных досок и прочих запасных частей для тех самолетов которые мы отобрали для себя.

Перед захватом аэродрома всем было строжайше доведено, что бы по складам не стреляли, а потому все запасы остались целыми. Были реквизированы все подходящие емкости под топливо и масла. Дозаправлена абсолютна вся техника и залиты все емкости. Очень кстати пришлись два наших топливозаправщика по пять кубов на базе ЗИС-6, а еще бензовозы на двух полуторках и трех Опелях. На трейлера немецких артиллеристов топливо и масло грузили в бочках. Только на них было почти 80 тонн авиационного бензина. Много это или мало? Так все в мире относительно.

Даже для всей техники, и нашей и трофейной, которая пойдет на восток это почти 3 заправки, а если по пути домой еще «нахомячим»? И получится что все запасы которые мы смогли собрать, и по ползаправки не выйдет… Вот и получается, что когда слышишь, что вроде и много, а как всю технику заправишь, так совсем чуть чуть в остается, даже на НЗ не тянет. По идее, до своих должно хватить, кроме того и на другом аэродроме тоже должны захватить склады, а кроме этого и по дороге должно что-то попасться.

Глава 7 ДОПОЛНЕННАЯ

Остатки топлива дед Павел готовил к подрыву, с помощью немецких же авиабомб. И не только слад топлива и ГСМ. Одни группы из бывших пленных, вдоль всей полосы с бешенным энтузиазмом рыли ниши для фугасов, другие траншеи для телефонного кабеля, который выводили далеко за периметр. Меня этот момент заинтересовал очень сильно — что же задумал дед Павел? Точнее, ЧТО он задумал было вполне ясно, мне хотелось получить ответ на вопрос КАК?

— Пал Игоревич, не поделитесь своими творческими планами с общественностью?

— А почему нет? Подготовлю тут все к подрыву, дождусь пока народу тут побольше соберется и… — тут, он махнул рукой, как будто рубал шашкой.

— Уверен, что народу будет много?

— Не много, а очень много и не в малых чинах. Сам посуди, такое ЧП в войсках… Да тут их налетит как воронья, каждый захочет отметиться!

— Ну допустим… А как ноги уносить будешь? Ведь еще до приезда комиссии, тут все прочешут и сам район плотно заблокируют!

— Ясен пень. Только у меня заготовочка хорошая есть! — И он кивнул на стоящие за ангаром два

У-2.

— И кто ими управлять будет? Все пилоты уже распределены по самолетам, свободных летчиков нет…

— Так они и будут, — он указал на молодых парней, которые продолжали копаться у «кукурузников», и продолжил, узрев мою поднятую правую бровь —