— Ну, допустим… Но два самолета найти на местности легче легкого, как их не маскируй!

— А мы, вон на том острове посреди болота укроемся… — он показал рукой на раскинувшийся километрах в двух не маленьий такой остров.

— И есть там подходящая площадка?

— Знамо дело есть?

— А ты откуда знаешь?

— Было дело… — тут он на пару секунд замолчал, и добавил, — в той жизни…

— Ну смотри…

Тем временем наши освобожденные пленные помогли быстро заправить все отобранные самолеты, зарядили боеприпасы в пулеметы и пушки, а также подвесили бомбы. После этого всю инспекцию штаба люфтваффе при ГА «Центр», политрука-корреспондента со всеми кино-фото документами зверств оккупантов на нашей земле, плюс еще шифровальщиков и их аппаратуру загрузили в транспортные «Юнкерсы» и все самолеты пошли на взлет. По замыслу, четверка И-16 должна была сесть на нашем аэродроме первой и предупредить наших о посадке трофейных самолетов. Представив в красках себе эту картину, как трофейные «мессеры» и «юнкерсы», горохом начинают садиться на наш аэродром, а наши ни сном ни духом и невольно улыбнулся. Но тут-же пришло понимание, что никто из наших не будет махать им ручкой как Кузнечик, из шикарного фильма «В бой идут одни 'старики», вполне могут ведь в таком случае и огонь открыть, а пострадать от своих уже у себя будет очень грустно и глупо.

* * *

Тем временем, в тридцати километрах от нас, почти строго на восток немцы шли в очередную атаку. Неторопливо, двойным клином ползли по полю их танки, деловито объезжая подбитые в предыдущих атаках машины своих комрадов. За ними густыми цепями шла пьяная или под хорошим кайфом пехота. Перед атакой, в полном соответствии со своими наставлениями по ведению боя, немцы провели артобстрел и ждали когда скоро должны были снова бомбить позиции упертых иванов, которых становилось всё меньше.

От стрелкового батальона, который держал здесь оборону, осталась чуть больше роты, а от приданнх им в усиление двух противотанковых батарей всего три орудия и по 20–30 снарядов на каждое. Связи со своими не было, телефонный кабель где-то перебило и командир батальона, капитан Шульгин отправил исправлять обрыв своего последнего связиста.

— Командир, а ведь мы их на этот раз пожалуй не удержим. — С горечью произнес политрук Иволгин вполне реально оценивая наши силы и возможности.

— Согласен! Теперь точно не удержим, Сергей. — Говоря это, Шульгин указал на приближающиеся к месту боя самолеты, их было вроде бы не много на этот раз, но и ряды обороняющихся тоже сильно поредели.

Немецкие истребители кружили вверху, над пикировщиками, а еще выше барражировала четверка наших «ишаков», и всем внизу казалось что им не никакого дела до того, что буквально чуть ниже, так ненавстне «лаптежники» готовяться к своей атаке. В наших окопах стоял густой мат, немцкая пехота, наоборот воспрянула духом, кое-где даже раздовался издевательский смех.

Наконец «лаптежники», включив свои сирены, перевернувшись через крыло по очереди пошли в пикирование, вот только что-то они слишком рано стали атаковать, до позиций было еще метров триста.Вот от первого пикировщика стали отделяться бомбы, но удивительное дело, падать они стали прямо на атакующих немцев. Начали вспыхивать танки, а шедшая пехота поспешно залегла, когда среди её порядков стали рваться авиабомбы. Юнкерсы продолжали проводить штурмовку собственных порядков, и постепенно поле стало затягивать дымом. Напоследок к веселью присоединились и мессершмиты, с них сначала тоже полетели небольшие бомбы, а потом они сделали по паре заходов, штурмуя свою пехоту онем из бортового.

— Игорь, ты что ни будь понимаешь? — Иволгин с удивлением смотрел на то, как немецкая авиация вовсю бомбила собственные войска.

— Нет, а ты? — Ответил Шульгин.

— И я тоже нет. Может немецкий пролетариат проявил сознательность и восстал против своих эксплуататоров?

— Ты сам то в это веришь политрук? — В ответ на эти слова Иволгин только пожал плечами…

Оба командира не знали, что буквально через пару минут после взлета, с командиром этой странной во всех отношениях авиагруппы, связался корреспондент с позывным «Симфония», и подтвердив свои полномочия, дал четкое целеуказание, где и как нанести удар. Из осуществленного буквально за несколько минут до этого радиоперехвата, «Симфония» выяснила на каком участке фронта немецким войскам удалось почти прорвать оборону Красной Армии. И именно туда была направлена группа трофейных самолетов.

Между тем, отбомбившись по своим, эти непонятные во всех отношениях немцы не стали возвращаться, а полетели дальше, к нам в тыл, а от их стаи отделилась четверка самолетов и прошлась над нашими позициями покачав в приветствии крыльями. Это оказались наши ишаки, которые снова набрав высоту пристроились к немцам и уже все вместе полетели на восток.

— Кажется это наши. — Наконец произнес Шульгин. — Наши на трофейных самолетах.

— Похоже. — Согласился с его выводом Иволгин.

А наши летчики, так результативно отбомбившись, почти половина всех танков горела, да и среди пехоты были большие потери, продолжили свой полет. Через десять минут, пара ишаков пошла в отрыв, а остальные самолеты наоборот сбросили свою скорость.

* * *

Отправив самолеты, я и капитан Миронов приступили к самой неприятной для нас части операции. Комбат десантников прдложил отрубить всем немцам головы и сложить их в кучу на аэродроме, а рядом вбить в землю заранее заготовленную табличку на немецком, где крупным шрифтом было бы написано — «Willkommen nach Rußland» (Добро пожаловать в Россию). И ниже

приписать для особо непонятливых — это расплата за бомбежки наших госпиталей и беженцев.

Было невооруженным глазом видно, что Миронова просто мутило от такого приказа, хотя в глубине своей души он и понимал его целесообразность. Но вид разбомбленных госпиталей и медсанбатов, расстрелянных с воздуха колонн беженцев, так и стояли у всех нас перед глазами.

— Капитан, а ведь они этт все наши акции устрашения заметут под ковер! Вернее ту часть, за что они получили от нас ответку. Давай сделаем на это раз по другому…

— Как командир?

— Ну, во-первых их всех нужно оставить в живых, но… Но так. Что бы они всем своим детям и внукам завещали не соваться к нам, ни под каким соусом.

— Согласен, но как?

Для выяснения тонкостей будущей процедуры, был вызван наш доктор, который и просвятил нас в патанатомии. В результате, все без исключения пленные остались живы, но были не способны сами себя обслуживать до конца жизни. В фатерлянде им будут платить пособие, выделять социальное обслуживание, а значит какие-то деньги, лекарства и продукты не дойдут до вермахта и люфтваффе. Меньше людских ресурсов будет привлекаться непосредственно для ведения боевых действий. Для того что бы обеспечить «правильное» поведение, у каждого был выяснен круг ближайших родственников, их адреса проживания. После этого было объяснено, что в случае чего, они будут разысканы и с ними проведут те же манипуляции. Кажется прониклись все, хотя очень многие злобно смотрели на нас с комбатом.

Пока занимались с пленными, танки раскатывали в блин самолеты, и прочее что могло пригодиться врагу. Закончив всё, отряд собрался в колонну и начал движение к линии фронта, которая снова отодвинулась дальше на восток. Оглянувшись назад на одном из плавных поворотов дороги, я с удовольствием отметил что наша колонна ни у кого не вызовет ни малейшего сомнения.

Через час после начала марша пришла радиограмм от капитана Якубовского о том, что он свою задачу выполнил в полном объеме, потери незначительные, и он следует к заранее намеченной точки встречи.

* * *

Пока мы в относительно спокойной обстановке совершали марш в тылу противника, почти в ста километрах на восток, на одном из наших полевых аэродромов, рядом со летной стоянкой стояли два авиатехника.

— Слышь! Кто-то летит, и по звуку мотора это наш «Ишак» — Пашка, техник истребительного полка с удивлением вслушивался в приближающийся шум авиадвигателя.

— Не-е-е… — лениво откликнулся другой, по-деловому вытерая испачканные в масле руки ветошью.

— Чего не-е-е? — Завелся на ровном месте более молодой, — чего это не-е-е? А Макарыч?

— Потому как не «Ишак»!

— А кто по-твоему?

— Два «Ишака», — добавив с достоинством, — и у одного пара цилиндров не фурычит…

Пилотов и машин осталось совсем мало и все они сейчас были на земле, а потому летел точно чужак, причем со стороны противника. Соседний авиаполк был далеко, и получается, что с этого направления ни кого не могло быть.

Наконец показалась