— Тем хуже для них… Погоди… — тут меня осенила догадка, — получается, когда они получали заслуженное, то еще были под кайфом?

— Я бы сказал под остаточным кайфом, но если бы не это, половина из них откинулась бы от болевого шока.

— Смотрю, ты в теме?

— Была практика… Даже подрабатывал, снимая клиентов с передоза. Как я понял такая упаковка таблеток входит в стандартный медицинский набор немецкого солдата.

— Да ну нах!!! — Я в первый момент не поверил, а потом вспомнил бесшабашность байкеров и многие вещи, как элементы мозаики стали на свои места. — Что еще можешь сказать?

— Основное сказал, разве что немного историю вопроса…

— Давай…

— Существует мнение что первитин изобрели в Германии перед войной. Это не совсем так. Главный химик фирмы «Теммлер» доктор Фриц Хаушильд получил из США весьма эффективный амфетамин, именовавшийся бензедрином, применение которого самым прямым образом сказалось на результатах, проходивших в Берлине, Олимпийских игр 1936 года. Хаушильд только усовершенствовал продукт, открыв осенью 1937 года более простой метод синтеза метамфетамина. В США был создан свой еще во время войны, у нас в сорок шестом, как я понимаю при помощи того же Фрица Хаушильда, который никуда не уехал, а оставался в ГДР и сделал между прочим неплохую карьеру, став деканом медицинского факультета в Лейпциге и действительным членом Германской академии наук в Берлине 1964–1972. Еще в 1956-ом году вышло первое издание его книги «Основы фармакологии и токсикологии». Интересно, что в Союзе уже в 1948 году первитин упоминается в справочнике Машковского. Под самый конец войны в лаборатории Кильского университета было созданное средство для солдат с оптимальными пропорциями — одна капсула содержала 5 мг кокаина, 5 мг морфинового болеутоляющего эвкодала, и те же 3 мг первитина. Испытывали новый препарат на узниках концлагерей…

* * *

Спустя несколько часов после ухода нашей колонны с места казни нами военных преступников, к нему подошла колонна немцев. Это были зенитчики люфтваффе. Передовой дозор в оцепенении остановился, глядя на жуткое и страшное зрелище посаженных на колья немецких солдат. Приблизившись к ним, они поняли что многие из них еще живые. Полураздетые искалеченные тела, причем почти у всех из них отсутствовали брюки и нижнее белье, а в паху зияли страшные раны. Сняв с кола первое тело и развязав полоску ткани, которой был завязан его рот, они увидели в нем член с яйцами этого солдата. Нескольких солдат тут же вырвало от открывшегося им зрелища.

— Юрген, как тебе этот ужас? — Спросил своего заместителя, командир моторизованного дивизиона майор Пауль Кляйн.

— Это просто немыслимо Пауль, наши ребята сняли пока единственного солдата, и по его словам они на привале всего лишь немного развлеклись с четырьмя захваченными ранее русскими санитарками.

— Судя по фотографиям, там было развлечение не только с девчонками. Они умудрились, в буквальном смысле раскатать в тонкий блин около сотни раненых из полевого лазарета.

— И что, эти недочеловеки, эти варвары так на это отреагировали? Подумаешь, обслужили наших бравых ребят, с них не убудет, они должны были оценить, что им уделили внимание. А раненные тоже солдаты, и когда они оправятся от ран, то их снова пошлют убивать нас. Так что все по честному.

— Как видишь Иваны с эти не согласны, их это вывело из себя.

— Сколько их было, удалось выяснить?

— По его словам их было очень много, больше чем в их дивизионе, причем один из танков настоящий монстр, а также самоходное орудие с калибром сантиметров 15 не меньше. Солдат так же сообщил, что у этого монструозного танка была эмблема, в виде красного дракона.

— Красный дракон, почему? Что это может означать?

— Не знаю герр майор, но он нанесен на его лобовой плите, солдат это точно помнит.

— Странно, на Иванов это не похоже. Да, а как же эти бедняги еще живы?

— Им можно сказать повезло. Я знаю многих из этих парней, они давно, и я бы сказал сверхмеры балуются «панцершоколадом» и таблетками для «бодрости».

— О чем ты, я о таком ничего не слышал?

— У нас в люфтваффе есть аналог — «Флигершоколад».

— Ах, вот ты о чем! Кстати отличная вещь, употребляя его, наши доблестные летчики спокойно могут за день совершить шесть-семь боевых вылетов, а потом у них еще остаются силы кинуть пару палок на земле, какой нибудь официантке в столовой…

— Я думаю, здесь произошло тоже самое — видно у ребят было много сил, вот им и захотелось слегка спустить пар.

— Как ты думаешь Юрген, что это был за танк?

— Не знаю Пауль, скорее всего «Ворошилов» с 15 сантиметровой гаубицей. — Говоря это Юрген невольно передернулся. Он уже пару раз встречался в бою с КВ-2 и эти воспоминания были малоприятными. От тяжелых гаубичных снарядов, бивших по ним прямой наводкой, все их «ахт-ахты» разносило на части и они потом не поддавались ремонту и восстановлению, только на переплавку. В лучшем случае осколками повреждало тягачи и в этом случае у расчетов были шансы выжить. Не хотелось бы ему снова встретиться с ними в прямом бою, в тот раз им сильно помогла авиация, с которой у них была прямая связь. «Штука» ювелирно положила бомбы прямо по русскому монстру, иначе им крупно не поздоровилось бы. Снаряды отлетали от его лобовой брони, не причиняя ему сколь значимый ущерб, боком он к ним так и не повернулся, и только точно положенная в него бомба сожгла его. Танк от попадания бомбы загорелся, а спустя несколько минут сдетонировал его боекомплект и тяжеленную башню сорвало с погона и откинуло в сторону.

Сняв с кольев тех кто еще не умер от болевого шока и отправив их в ближайший полевой лазарет, они тщательно осмотрели и запротоколировали место казни, двинулись дальше, правда еще больше усилив головное охранение и разведку. Попасть в танковую засаду с таким монстром Пауль Кляйн не хотел, он был уже опытным командиром, который начал свой боевой путь еще в Испании, а затем были Французская и Польская компании.

Глава 6

К месту, откуда мы будем действовать против пикировщиков люфтваффе, которые сами немцы позже назовут «символом блицкрига», мы добрались благополучно. Несомненно после такой нашей акции нам пришлось изрядно попетлять, заметая следы и сбивая противника со следа.

Никаких засад, никаких захватов складов противника и баз снабжения. Я даже запретил резать связь и другие мелкие пакости. Всех кого можно привлек к ведению разведки всех видов и аккуратному обследованию абсолютно всей брошенной техники. Что-то аккуратно эвакуировали, что-то разбирали на запчасти.

Даже таким «тихим сапом» удалось «нажить» немало. Помимо этого, всех окруженцев оставляли у себя, и не сколько из-за «хомячества», сколько из условий безопасности — иди знай куда они вляпаются через час после встречи с нами.

За эти пару дней наш численный состав перевалил за тысячу человек, причем были все рода войск, даже небольшая группа летчиков образовалась, которых сбили во время боевых вылетов и которые смогли спастись выпрыгнув с парашютами. Ведь многих из наших пилотов расстреливали в воздухе. Пару раз мы находили их тела висящие на стропах.

Задач лично у меня, и у моих людей было много, их решение требовало сил и времени, как раз которого у нас порой было немного.

Совсем не шуметь не получалось, но всеми силами мы старались пока сильно не наглеть. Тут в ход шло все — и увещевания, и приказы, а для особо ретивых и наказания. Такие персонажи тут мне могли спутать все карты. По прежнему — главная наша цель это немецкие летчики. Ведь подготовка высококлассного пилота отнимает намного больше времени и денег, чем производство самолета.

Если бы мы дожидались перебазирования немецких пикировщиков с шумом и гамом, то наверняка немцы не стали бы терпеть у себя в тылу наши безобразия и постарались бы нас уничтожить. У них для этого даже специальные охранные дивизии есть, и именно для таких как мы. Для этого им в первую очередь надо нас обнаружить, и потом кровь из носу, постараться определить наш состав и количество вооружения. Понятно, что глупо будет посылать даже роту солдат для уничтожения небольшой