Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 14
— Какие проблемы, например? — поинтересовался я.
— Например, перенаселение, — пояснила Мамба, — Требуются новые освоенные земли и ресурсы. Тотальный контроль правительства за гражданами. Про преступность ты и сам всё уже знаешь, а значит, тотальный контроль во Внешнем Кольце не работает.
Я кивнул, вспоминая взгляды, которыми сопровождали люди красный спортивный «мустанг» Лакмуса.
— Социальная напряжённость растёт, особенно в неблагополучном Внешнем кольце, стабах, сателлитах, некоторые в прошлом даже откалывались от Зимнего.
— Угу, — кивнул я, и поинтересовался с сомнением, — Отпустили?
— Да, куда там… Железнодорожный с Зимним воевал за независимость лет с десять назад. Ох, и весело тогда было на Северо-Востоке. Сколько техники сожгли и боеприпасов, сколько рейдеров друг-дружке кровь пустили… Даже сказать точно невозможно…
— Почему они решили отделиться? — снова задал вопрос крёстной я, — Ведь иммунным нужно вместе держаться, в Улье поодиночке небезопасно. Чем больше сообщество иммунных, тем безопасней. Так мне кажется.
Я вновь получил возможность полюбоваться белозубой улыбкой Мамбы, но на этот раз она была грустной.
— Любой, у кого есть хотя бы капля мозга, подпишется под каждым твоим словом, Орк, — вздохнула негритянка, — Это новый мир, но тут живы все человеческие пороки. Деятельностью Комиссаров тут довольны далеко не всё. Если в Цитадели живут местные аристократы, в Городе граждане и специалисты, то во Внешнем Кольце обретаются свежаки и всяческий сброд. Вот тебе простейшая геометрическая задачка… Скажи-ка мне, крестничек, а площадь какого из колец стаба больше?
— Внешнего, что тут думать…
— Внешнего, — подтвердила она, — Тут довольно резкое расслоение общества по уровню жизни. Демография оставляет желать лучшего по понятным причинам. После того как ребёнок становится тяжелей пятнадцати килограмм, он скорей всего заурчит. Какое будущее ждёт стаб Зимний?
— Мда… Неужели никак не устроится? — засомневался я в нарисованной мрачной картине.
Пока всё, что я видел, меня убеждало в обратном. Бесплатная кормёжка, койка, да и вообще подъёмный капитал, насколько я понял куда, как солиден.
— Да почему? Если ты оружием владеешь…
— А если не владеешь? — перебил я Мамбу, — Есть какие-нибудь мирные занятия?
— Да, есть какие-нибудь, — усмехнулась она, — В борделе работа, например.
— Ну, я по понятным причинам для борделя не подхожу, — с деланным облегчением выдохнул я, — А ещё?
Крёстная прыснула со смеха.
— Зря ты так думаешь, Орк, — сквозь смех ответила она, — Любителей и любительниц погорячее хватает!
— Да ну тебя! — я криво усмехнулся в ответ.
— Правильно, — согласилась она, — Не нужно особо никому в Улье верить. Давай спать.
— Давай…
Предложение лечь спать было скорей вынужденным, потому что погасили свет. Мне казалось, что я не засну после перипетий сегодняшнего дня, но оказался неправ. Стоило мне улечься на жёсткую деревянную скамью, как провалился в крепкий сон. Проснувшись, некоторое время никак не мог понять, кто я и где я, но потом крёстная пожелала мне излишне бодрым голосом доброго иммунного утречка, и всё встало на свои места.
Прислушался к своим внутренним ощущениям: состояние далеко от идеального. Появилось мерзкое, сосущее изнутри чувство, небольшая деревянность, скованность движений — словно склизкий, тяжёлый, холодный шар появился в желудке, и жажда, которую не унять обычной водой. Я уже прекрасно знал, что это значит — пришло время выровнять свой споровый баланс.
Споровый баланс, будь он неладен, ушёл в минус в неподходящий момент. Мне требовался раствор споранов — живун.
— Головка бо-бо? — участливо спросила негритянка.
— С головкой нормально, — ответил я, — Вот голова тяжёлая, да. Живуна надо бы глотнуть. Споровый баланс в минусе.
— Алкоголик, — лучезарно улыбнулась мне крёстная, — У тебя похмелье! Давай, расскажи мне ещё про споровое голодание!
— Я всегда знал, что ты черна не только внешне, но и внутренне, — не остался я в долгу, — Сгинь…
— Ладно, — легко согласилась Мамба, — Тогда я сама весь живчик выпью и с тобой не поделюсь.
— О, добрейшая и красивейшая в Улье женщина, — начал я скрипеть мозгами, — Прояви сострадание к страждущему…
— Уже лучше, — благосклонно улыбнулась мне собеседница, — Держи, страждущий.
В лапах появилась плоская небольшая фляжка из нержавеющей стали. Приложился. Посидел с закрытыми глазами минуту, а когда открыл их снова, ощутил прилив бодрости. Но радоваться жизни не дал Законник, маячивший за решёткой, с таким лицом словно лимон съел.
— На выход, — холодно приказал он, — Ментат пришёл.
Через три минуты я снова имел сомнительное удовольствие лицезреть страхолюдную рожу Эриксона.
— Орк…
Сказал он вместо приветствия.
— Эриксон, — кивнул в ответ ментату сдержанно, — Доброе утро.
— Утро добрым не бывает, — парировал он, — Сейчас дождёмся Мамбу, несколько вопросов, и вас отпустят. Не суди весь Зимний по трём придуркам.
Разговор прервало появление Законника и Мамбы.
Крёстную усадили рядом со мной. Законник остался стоять в дверях.
— Орк, — начал допрос Эриксон, — Ты знал тех трёх рейдеров, которые к тебе подошли в баре «Усталый Рейдер», до вчерашнего дня?
— Нет, — сухо ответил я, — Я их не знал, пока они не представились, как Габриэль, Шпунт и Стылый.
— Габриэль? — переспросил Эриксон и переглянулся с Законником.
Смысла переглядываний не уловил, но это было проделано с каким-то значением.
— Да, — на всякий случай подтвердил я, — Именно так он и представился.
— Ты сводил личные счёты с этими рейдерами или действовал по чьему-то устному или письменному поручению?
— Нет, до того, как мы встретились в баре, я ничего не знал о них, и не видел никого раньше никого, кто бы был знаком с этими тремя рейдерами.
— Он говорит правду, — подтвердил Эриксон и посмотрел на Законника, — Я думаю, что их можно отпускать.
Застывший холодный взгляд Законника остановился на мне.
— То, что Орк говорит правду, не снимает с него ответственности, что начал драку первым, — наконец ответил он, — Нападению подверглись граждане Зимнего. Это я не могу оставить без наказания.
Ледяной взгляд скользнул на крёстную, и вроде бы даже легче стало дышать.
— С тебя не снимает ответственности то, что оскорбила представителя закона, — продолжил он, — Ваше счастье, что выжил член элитного военного подразделения. В этом случае сулило бы наказание потяжелей, а так приговорю вас к трёмстам часам общественных работ без права выкупа…
Эриксон громко прочистил горло. Законник перевёл взгляд на кваза и после полуминутного молчаливого бодания взглядами исправился:
— К девяноста часам общественных работ каждого, — но было ясно, что это решение обжалованию не подлежит, — Можете уплатить по девятьсот кредитов и закрыть трудовую повинность. Впредь я рекомендую вам не забывать о дуэльном кодексе, принятом в Зимнем. В следующий раз, когда полезете махать кулаками, вас просто могут пристрелить на законных основаниях. Вы свободны.
Вот так. Закон суров, но это закон. Было видно, что Мамба возмущена и едва сдерживается, чтобы снова не хряпнуть кулаком по столу и не высказать всё в глаза Законнику. Поэтому я взял крёстную под руку и побыстрей вывел из участка. Прорвало её на крыльце. Чернокожая выплеснула заряд негатива в непонятной испано-английской нецензурной брани. Было решительно ничего не понятно, но звучало очень красиво и эмоционально.
За спиной щёлкнули зажигалкой. Обернувшись, увидел Эриксона, раскуривавшего сигару и блаженно жмурящегося на местное светило.
Глава 15
Откровенно говоря, от блаженной улыбки кваза брала оторопь, но его это не смущало. На меня ментат произвёл хорошее впечатление при первой встрече, потому я быстро справился с чувствами.
— Сигару? — спросил он низким рыкающим голосом.
— Спасибо. Не курю.
— Да какое ж это курение? — изумился Эриксон, — Так… Баловство одно. Пока мы в стабе, можно дымить сколько угодно. Это на кластерах заражённые в момент курильщика вынюхают, а тут… В Улье хоть пять пачек в день высмаливай, и на здоровье это никак не отразится. Раковых опухолей можно не опасаться. Регенерация иммунного сделает своё дело.
Он жутковато усмехнулся, продемонстрировав два ряда жёлтых треугольных зубов — словно