Вскоре пришли первые переводы документов, сфотографированных в помещении ГА РФ. Лана поистине творит чудеса. Чаще всего она присылает их мне вечером, в конце рабочего дня. Кроме нашего расследования по делу Гитлера она продолжает готовить репортажи для российских СМИ. А я возвратился во Францию. Я раскладываю по темам и по датам переведенные тексты. Некоторые остаются довольно неясными. Так много неизвестных имен и заумных аббревиатур загромождают предложения, полные бюрократических оборотов. Русские следователи были далеки от всякой лирики. В их работе главными были эффективность и точность. Вот один из первых документов, что я получил.

Все на месте: главные исторические имена, Сталин, Гитлер, Геббельс, аббревиатура НКВД и СССР. И это было только начало. Другие названия и аббревиатуры, не менее звучные, будут преследовать нас, Лану и меня, во время долгих месяцев расследования, как и множество призраков, возникших из того проклятого прошлого. С немецкой стороны: Гиммлер, СС, Геринг, Третий рейх… С советской: Берия, Молотов, Красная армия, Жуков…

В дополнение к этим отчетам мы собрали ряд подписанных фотографий и несколько рисунков. В том числе схемы бункера Гитлера. Они нарисованы карандашом на бумаге военнопленными, эсэсовцами, теми, кто до последнего был рядом с Гитлером. Они сделали это по приказу русских спецслужб. Цель состояла в том, чтобы понять, как была организована жизнь в бомбоубежище их врага. Все тут указано с точностью. Покои нацистского диктатора, комната Евы Браун, ее ванная комната, зал собраний, туалет…

План бункера фюрера, составленный пленным СС Рохусом Мишем по приказу советских следователей (архив ГА РФ).

В массе документов, собранных в лоне ГА РФ, есть несколько десятков страниц на немецком языке. Некоторые допросы нацистских пленных написаны прямо на их языке рукописно. Пишущие машинки в Красной армии чаще всего имели клавиатуру на кириллице. К счастью, почерк советских переводчиков вполне разборчив. За исключением одного конкретного случая, где буквы напоминают следы от мушиных лапок, и это не считая бесчисленных помарок. Этот неразборчивый почерк просто изнурил глаза двух моих немецко-французских переводчиков. Первый, в конце концов, сдался. Что же касается второго, то он попросил меня больше не рассчитывать на его услуги. Их упорные усилия все же были не напрасны: благодаря этому я могу поместить этот документ в ранг великих исторических загадок, из которых состоят русские архивы досье Гитлера.

Этот текст, написанный «мушиными лапками», касается допроса некоего Эриха Рингса, одного из радистов в бункере Гитлера. Этот самый Рингс сообщает о том, в частности, что его начальники приказали ему передать сообщение о смерти фюрера: «Последняя радиограмма такого рода, где мы указываем дату 30 апреля, во второй половине дня около 17 часов 15 минут. Чтобы ввести нас в курс дела, офицер, который принес донесение, сказал мне, что первая фраза сообщения формулируется так: “Фюрер скончался!”»

Если Рингс говорит правду, то согласно этому сообщению смерть немецкого диктатора произошла до 17 часов 15 минут 30 апреля 1945 года. Но не обманывает ли нацистский радист советских следователей? Эти последние допускают, что такое возможно. Подозрительность – главное качество любого хорошего разведчика. Оно служит им подспорьем во всех обстоятельствах и позволяет с уверенностью подниматься по служебной лестнице. Сомневаться во враге, в его высказываниях, в том числе если они получены под пытками. Такое постоянное отношение тем не менее часто мешает проведению расследования.

И немножко о моей работе. Тексты, которые у меня перед глазами, относятся к годовалой давности от самого события: к середине 1946 года. То есть почти через год после падения Берлина, 2 мая 1945-го, офицеры, ведущие дело по Гитлеру, так еще и не добились ничего в своем расследовании. Они просят министра внутренних дел СССР дать разрешение на продолжение расследования. А также на перевод некоторых немецких военнопленных из русских тюрем в Берлин. С целью реконструкции последних часов жизни Гитлера.

Донесение подписано двумя советскими генералами, базирующимися в Берлине.

Апрель 1946 года. Почему следствие по делу Гитлера продолжается так долго? Что произошло в бункере? Русские приложили столько усилий на поиски истины, а она все ускользает от них. Тем не менее ведь советские войска взяли в плен сотни прямых свидетелей падения Берлина и фюрера – гораздо больше, чем любая другая союзническая армия (американцы, англичане и французы). Столько свидетелей, которые содержатся в тюрьмах и лагерях в суровых условиях. Следователи с филигранной настойчивостью стремятся разгадать тайну, что видно в стольких донесениях и допросах, с которыми я знакомлюсь. Неутомимо задаются одни и те же вопросы, звучат одни и те же угрозы. Почему просто не принять на веру очевидное? Почему Сталин и его люди не могут допустить того, что военнопленные искренни? Нет, я был бы очень плохим сотрудником советской тайной полиции. Доказательство тому – противостояние между двумя военнопленными СС, близкими к Гитлеру.